Басурманин. Дикая степь - стр. 8

– Вот, ремни, сумки поясные, упряжь конскую и прочую подпругу в Рязань на продажу везём. Всё из добротной кожи выделано, заботливыми руками сшито, – надеясь на щедрые барыши, рыжебород принялся расхваливать товар.

Купец быстро осмелел. Испуг перерос в явное любопытство, и он без стеснения разглядывал княжича и дружинников, обрадовавшись, что коли довелось сына правителя Рязани повстречать, да ещё с дружиною, то можно и пользу поиметь не малую.

Осматривая телеги, княжич искоса поглядывал на купца. Подняв с земли выпавший из мешка поясной ремень, покрутил в руках, потянул. Из другого достал конскую сбрую. Повертел, подёргал, оглядел со всех сторон и, усмехнувшись, передал неотступно следовавшему за ним Артемию Силычу.

– Взгляни, воевода! Сгодится сбруя-то для наших коней?

Опытный воин повертел в руках поганую упряжь, скривился и отбросил в сторону.

Лицо княжича помрачнело.

– Негоже, купец, брехать, как собака в ночи, – пенял он рыжебороду. – Гнилой у тебя товар. Выделка паршивая, нити во все стороны торчат, кожа трещит. На такую меч не привесить – оборвётся. Да и коню удила в тягость будут. Нешто люд Рязанский за эту мерзость платить станет?

Услыхав слова княжича, Артемий Силыч повернулся к городским воротам, где стояли три стражника, окликнул и махнул рукой. Двое так и остались на месте, а старший вскочил на коня и поскакал через мост. Спешившись, кинул поводья стоявшему неподалёку ратнику и склонился перед княжичем в ожидании приказа.

– Стража! Гоните в шею от ворот этого супостата. Товар сей пакостный ни у стен, ни на торжище продавать не дозволяю. Купца ни пешим, ни конным в град не пущать.

Бросив короткий взгляд на рыжеборода и жавшуюся к нему девочку, княжич вскочил в седло.

– Слыхал, чего велено? – вынимая меч из ножен, пригрозил купцу стражник. – Убирай повозки, не то в реке очутишься.

– Поспешать надобно, – подъехал к княжичу воевода. – Князь-батюшка поди заждался.

– И то верно сказываешь, Артемий Силыч. Догоняй! – выкрикнул княжич, и поскакал к городским воротам.

***

– Княже, позволь предстать пред очи твоя! – тяжёлая дверь со скрипом распахнулась и, кряхтя, в неё протиснулся дородный мужчина с короткой бородой, едва тронутой проседью, в лёгкой шубе пурпурного цвета, расшитой богатой тесьмой, и такой же шапочке с парчовым околышем.

Его было столь много, что, казалось, он заполнил собой пространство не только светлицы, но и всего терема.

– Зоремир грамоту прислал, – прикрывая дверь, тихо произнёс он.

Сидевший в кресле Рязанский князь Мстислав Игоревич поднял на него опечаленный взор и махнул рукой, дозволяя приблизиться.