Басурманин. Дикая степь - стр. 48
Тяжёлая голова бессильно склонилась на плечо, и княжич провалился то ли в забытье, то ли в беспокойный сон, где слышался гул колокола, звон мечей, крики и стоны умирающих, и дикий смех хана Дамира.
– Явился! А мы туточки с боярином заждались правителя нашего! – перебирая свитки, Фёдор недовольно покосился Владислава. – Всё князю поведаю! То за книгами цельными днями сидит, с места не двинется, то из кузни не выгонишь. Ладно бы ещё на мечах делу ратному старался. А то звона я слыхом не слыхивал. Чего без толку слоняться, али дела нет иного?
– Не ворчи, Фёдор! Не гневи духов! Сам княжича на двор спровадил, а теперь хулу наводишь, – прикрикнул на разошедшегося толмача боярин Магута. – Ступай лучше, сыщи тиуна. Трапезничать пора. Ступай, сказываю тебе.
Фёдор хмыкнул, тихо выругался, и, обещая всем и вся неминуемую кару, скрипнув дверью, исчез.
– Ты, княжич, на Федора-то не серчай, – усаживаясь на лавку, тихо увещевал Яр Велигорович. – Притомился он, стар стал.
– И в помыслах того не держу. Фёдор завсегда дело говорит. Толку-то, что полдня в кузне провёл – ни на мечах, ни на булавах недосуг было.
– Отчего так? Сотник дело своё запамятовал? Так я мигом напомню.
– Не шуми, Яр Велигорович. Ивач дело ратное хорошо ведает. Грех напраслину наводить. Ты бы видал, какие мечи справные кузнецы выковали! Под любую руку лягут. А Пруша, подмастерье Кулаги-то нашего, такие ладные середнячки сработал! Я их себе заприметил. Артемий Силыч сказывал, для двойного удара мне такие надобны. Рукояти у них витые, словно косы девичьи. В меру длинные, не слишком короткие. Завтра с ними в поле пойду. Ивач обещал. Я ими уж и Прушу подзадорил малость. Добрый ратник с него станется. Сразу за двуручник схватился, не устрашился. Ты бы его видал!
– Вот и ладно!
Яр Велигорович огляделся по сторонам, хотя в палатах никого не было, и заговорщицки понизив голос, зашептал:
– Пока Фёдор суетится, взгляни-ка на этот свиток…
Скрипнули доски на лестнице, и раздался стук. Дубовые двери в палаты раскрылись и, кланяясь в пол, на пороге возник теремной тиун.
– Гонец посла Черниговского к князю Рязанскому, – доложил он.
Попятившись и пропустив вперёд средних годов посланника, с сумой через плечо и в заляпанном дорожной грязью плаще, тиун удалился.
– В отлучке князь, – кряхтя, встал с лавки боярин Магута. – Княжичу Владиславу вверяй дело своё.
– Какие вести привёз, добрые, али худые? – отложив свиток, врученный Магутой, так и не заглянув в него, княжич пересел на возвышение в отцовское кресло. – Сказывай!
– Княже! – с поклоном произнёс гонец. – В град Рязань посольство Черниговское путь держит. Дело у него спешное к князю Мстиславу Игоревичу. О чём сказывать будут, то мне не ведомо. Дело тайное! Велели известить, посольство прибудет через два дня.