Басурманин. Дикая степь - стр. 47
Смутившись, хан отвернулся, устремив взгляд на пожарище, и заговорил с лёгкой хрипотцой, низким, глубоким голосом, который заставил вздрогнуть пленника:
– Завтра мы двинемся в обратный путь. Я собрал достаточно дани, чтобы вернуться в свои земли. Покорись, и, кто знает, может статься, я не сразу убью тебя.
Дамир усмехнулся мыслям и посмотрел на княжича, встретившись с его колючим, полным ненависти, взглядом.
– Ты не хан, ты – тать20! – услышал он твёрдый голос, в котором не было ни капли страха.
Жар ударил в лицо степному властителю. Подобного пленника ему не доводилось видать. Княжич смотрел на него так, что Дамиру стало неуютно под его взглядом.
– Бежать тебе некуда, да и «не ра-зум-но си-е…» – нарочито медленно, по слогам, произнёс он любимую фразу Ивача. Так говорили многие русичи, но лишь в устах наставника эти слова звучали особенно поучительно.
«Что с ним? Жив ли?» – подумал Владислав.
Из тяжких воспоминаний о верном ратнике княжича выдернул сильный толчок вбок. Оказалось, хан закончил говорить. Половецкий воин подпихнул пленника в спину, уводя вниз к подножью холма. Идти со спутанными узами ногами было, ох, как трудно. Пару раз княжич думал, что вот-вот упадёт. Но выказывать слабость перед супостатами он не собирался.
Его втолкнули в небольшой шатёр, примостившийся под холмом у раскидистого дерева. Человек, сидевший в углу, сжался. Княжич удивился тому, кого увидел. Купец. Рыжебород.
Поначалу Владиславу показалось, что и он пленник. Но руки его свободны, да и пут на ногах нет. Злость забурлила внутри княжича:
– Вражина премерзкая, – пробормотал он, страшась, как бы его ни услыхали снаружи. – Так, это ты, беспутный, ворогов на земли наши привёл?
Нахлынувшая ярость отодвинула в дальние уголки души раздумья о том, какая судьба ему уготована в неволе.
– Несерчай, твоя княжеская милость, – поднялся купец.
Оправдываясь, он вышел на середину и премерзко лыбясь отвесил поясной поклон.
Княжич попятился назад.
– Отойди от меня, беспутный нечестивец!
Его душили злость и обида. Собравши волю в кулак, он попытался успокоиться и подумать об ином. Голова сильно гудела и кружилась. Хотелось пить. А вот оставаться в обществе этого вражника было противно. Только кто его будет слушать? Не дома чай…
Княжич присел у входа в шатёр и привалился спиной к колу, служившему опорой. Прикрыв глаза, он вспоминал своё детство. Матушку, которую не знал, но о которой слышал много доброго. Она умерла, давая ему жизнь. Батюшку, который так сильно переживал её кончину, что не женился боле. Толмача Фёдора, учителя словесности, наук мудрёных, математики и языков иносказательных. Артемия Силыча воеводу, Ивача сотника да Гридю – трёх воинов, наставников делу ратному, друзей. Эх, надо было поприлежней учиться у них. А то все книги да свитки на уме. Может тогда успел бы хоть сколько голов ворогов срубить. Владислав вспоминал, всё, что сердцу любо-дорого, да сгинуло-пропало в бешеном танце огня нещадного.