Басни. Стихотворения - стр. 14
Обманчивость дружбы: «С разбором выбирай друзей. // Когда корысть себя личиной дружбы кроет, – // Она тебе лишь яму роет» («Роща и Огонь»); ср.: «Свет полон дружбою такою. // Про нынешних друзей льзя молвить, не греша, // Что в дружбе все они едва ль не одинаки: // Послушать, кажется, одна у них душа, – // А только кинь им кость, так что твои собаки!» («Собачья дружба»); ср. еще: «На свете таково ж: коль в нужду попадешься, // Отведай сунуться к друзьям: // Начнут советовать и вкось тебе, и впрямь: // А чуть о помощи на деле заикнешься, // То лучший друг // И нем и глух» («Крестьянин в беде»); еще: «На языке легка и ласка, и услуга; // Но в нужде лишь узнать прямого можно друга. // Как редки таковы друзья! // И то сказать, как часто видел я, // Что так, как в басне сей был верный Пес оставлен, // Так тот, // Кто из хлопот // Был другом выручен, избавлен, // Его же покидал в беде, // Его же и ругал везде» («Собака, Человек, Кошка и Сокол»).
Эгоизм: «На свете много мы таких людей найдем, // Которым всё, кроме себя, постыло, // И кои думают, лишь мне бы ладно было, // А там весь свет гори огнем» («Лягушка и Юпитер»).
Подозрительность: «В ком сердце так сотворено, // Что дружбы, ни любви не чувствует оно // И ненависть одну ко всем питает, // Тот всякого своим злодеем почитает» («Змея и Овца»).
Самолюбие: «Кто самолюбием чрез меру поражен, // Тот мил себе и в том, чем он другим смешон; // И часто тем ему случается хвалиться, // Чего бы должен он стыдиться» («Апеллес и Осленок»).
Лицемерные чувствительность и смирение: «Как много ручейков текут так смирно, гладко, // И так журчат для сердца сладко, // Лишь только оттого, что мало в них воды!» («Ручей»).
Лицемерное бескорыстие: «Иной при месте так вздыхает, // Как будто рубль последний доживает: // И подлинно, весь город знает, // Что у него ни за собой, // Ни за женой, – // А смотришь, помаленьку, // То домик выстроит, то купит деревеньку. // Теперь, как у него приход с расходом свесть, // Хоть по суду и не докажешь, // Но как не согрешишь, не скажешь: // Что у него пушок на рыльце есть» («Лисица и Сурок»).
Лицемерное сострадание: «Читатель, не дивись! // Кто добр поистине, не распложая слова, // В молчаньи тот добро творит; // А кто про доброту лишь в уши всем жужжит, // Тот часто только добр на счет другого, // Затем, что в этом нет убытка никакого» («Добрая Лисица»); такого рода словоохотливость, впрочем, может быть следствием не расчета, а глупости: «Кто про свои дела кричит всем без умол ку, // В том, верно, мало толку, // Кто дел ов истинно, – тих часто на словах. // Великий человек лишь громок на делах, // И думает свою он крепку думу // Без шуму» («Две Бочки»).