Башня птиц - стр. 25
– Еще чего! – возмутился Егор, но кота не сбросил. – Вы сами по себе, я – сам по себе. Я вам мешать не буду, и вы меня не трогайте. Не нужен мне ваш папоротник.
– А ты попробуй, Егор, попробуй, – льстиво уговаривал его Курдыш, жарко дыша в ухо. – Вку-у-усно, ой, как вкусно!
И раздвинулись заросли, и вышел Егор на поляну. Горел жаркий костер, и в свете его, в тучах искр, в голубом дыму теснились сотни существ, опоясанных гирляндами и венками из цветущих листьев папоротника, плясали, пели, дудели в свирели и рожки, прыгали, носились по поляне, взвизгивали, кувыркались через костер, вспарывая воздух легкими телами.
Егор остановился у края освещенного круга.
– Дальше не пойду, – твердо сказал он. – Нечего мне там делать. Мне и отсюда хорошо видно.
– Его-о-р! – позвал его знакомый нежный голос, и Егор узнал Мавку.
Она шла к нему, неслышно ступая, и трава не сминалась под ее ногами. Обнаженная, стройная, текучая, как вода, изменчивая, как вода, убийственная и животворная, как вода.
– Ну, здравствуй, – сказал Егор, против воли сжав топорище. – Снова обниматься полезешь, русалочка?
Она приблизилась к нему, дохнуло холодом и влагой от ее тела. Бездумно и спокойно посмотрела в его глаза, улыбнулась.
– Любимый ты мой, баский, – прошептала. – Скучал ли ты обо мне?
– Чуть не помер от тоски, – ответил Егор и, повернув голову к Курдышу, сказал: – Слушай, дружище, избавь ты меня от нее. Век не забуду.
– От Мавки-то кто тебя избавит? – задумчиво мяукнул Курдыш. – От нее, как от воды, не убережешься. Да ты не бойся. Сегодня она тебя не тронет.
– А пропади она пропадом! – в сердцах сказал Егор и зашагал в другой конец поляны.
Мавка и в самом деле не стала преследовать его. Она расплылась по поляне текучим зеркалом и, журча, потекла в заросли папоротника.
Кучка пляшущих наскочила на Егора, рассыпалась перед ним, окружила. Толпа существ схватила его за руки и повлекла в освещенный круг, крича и улюлюкая. Мелькали лица, морды, рыла, хари, мохнатые, потные, вытянутые, сплющенные, заостренные, безгубые и брыластые. Все они тянулись к Егору, корчили ему гримасы, хохотали и щипались. Егор не вырывался, только лицо отворачивал, когда слишком близко нависала над ним чья-нибудь нечеловеческая морда. Курдыш больно вцепился в плечо когтями и Егора не покидал.
– Это лешие тебя кружат, – говорил он. – Вот и Лицедей среди них. Узнаешь?
Кто-то в знакомом колпаке и в черных очках прижался к Егору.
– Ну как, Егорушка?! – прокричал он. – Эх, ночка-ноченька заветная! Да ты попляши, попляши, Егорушка, отведи душу-то, успокой ее, неприкаянную, потешь ее, бездомную! Соку-то выпей! Хороший сок, ох, хороший!