Барышня - стр. 26
– Я вытру, – закивал он, прижимая платок к ее губам.
От его близости она занервничала, чуть откинувшись назад на спинку сиденья. Нет, он был невозможно красив, соблазнителен и прямо давил на нее своей мужественностью и властностью. К тому же явно еще и богат. Такому в этом веке точно ничего не стоило соблазнить любую девицу, но Влада не была в душе этой самой девицей восемнадцатого века.
Именно в эту минуту карету тряхнуло на ухабе, и потом она резко затормозила. Влада едва не слетела с сиденья, но Строганов не позволил ей упасть, обвив ее талию сильными руками и придерживая.
– Осторожнее, Екатерина Александровна! – выпалил он, сильнее прижимая ее к себе.
Произошла заминка, во время которой мужчина оказался в опасной близости. Вдруг он стремительно склонился к губам девушки и поцеловал ее. Нежно и ласково, едва касаясь.
Оторопев от его действий, Влада вмиг начала вырываться и почти отскочила от него, вклинившись спиной в стенку кареты.
«Вот нахал! – возмутилась она про себя. – Знаком с ней не более часа и уже целоваться лезет. Точно знает, как соблазнять девиц. Нет, явно надо поскорее бежать от него подальше. Еще немного, и он тоже, как те двое, потащит меня в подворотню, даже не сомневаюсь в этом».
Его взгляд яростно горел, черты лица заострились, а приятное мужественное лицо было взволнованно и решительно.
– Вы забываетесь, сударь! – возмущенно выпалила Влада, тут же пересаживаясь на противоположное сиденье, прекрасно помня, как надо играть в подобной ситуации.
Хорошо было бы еще дать пощечину, но ей подумалось, что это будет слишком, все же он дважды спас ее от наглецов сегодня.
– Простите, – выдавил он из себя, но она видела, что он не сожалеет ни о чем.
В этот момент экипаж остановился, и кучер прокричал, что приехали к дому Мироновых. Влада устремила на Строганова нервный взор и строго произнесла:
– Благодарю вас за помощь, сударь, но я вынуждена отказаться от вашего предложения. У меня разболелась голова, потому сегодня я останусь дома. И, значит, вам не следует говорить с моим батюшкой. Прощайте, господин Строганов.