Барин - стр. 19

Иногда во сне Люба видела маму. Где она теперь? Жива ли? Одинокая слеза катилась по щеке, и Люба начинала беспокойно ворочаться. Часто снился тот день, когда мать кричала и просила, просила.

Эти сны – нежеланные. Они тревожили душу и заставляли снова думать о злости и ненависти к хозяину. Столько лет Люба старалась, чтобы они не исчезли. Эти воспоминания. Она хотела поддерживать в себе эту злость, но иногда со страхом замечала, что уже не может ненавидеть так, как прежде. И опять вспоминала крики матери.

Дни шли за днями и мало чем отличались. Зимой одно, летом другое. Но всё равно – одно и то же.

Летняя ночь тихо опустилась на соломенные крыши и приглушила знойный день. Тёмная синева окутала небо. Кое-где редко видны точки звёзд. Тонкий месяц склонился над крышей в ореоле мягкого света. Тихо поют в траве цикады. Где-то рядом копошится ёж или мышь. Люба закрыла глаза, и чистый ночной воздух разлился по телу. Хорошо.

Посторонний шорох заставил вздрогнуть и присмотреться. Работники в эту пору уже спали усталым сном. По ночам здесь никто обычно не ходит. Если только зверь какой подкрадётся, степная лисица или ещё кто. Да ведь хищному зверю возле птичников интересней крутиться.

Шорох повторился, Люба привстала и осмотрелась. Темно. Но вот светлое пятно. Это рубаха. Кто-то приблизился. Светлые волосы. Мишка.

– Чего тебе? – недовольно протянула Люба.

Он присел к ней. Дышит часто. Запах сивухи из его приоткрытого рта. Пьян, видно.

– К тебе пришел.

– Зачем это?

– Хочу, чтобы ты моей бабой стала.

– Не бывать этому. Я не хочу. Уходи.

Он помолчал немного, а потом повернулся, глянул грозно и говорит:

– Ну так я хочу!

И повалил Любу на сено. Руки по телу бегают, край сарафана ищут. Любка выдирается, да силён Михаил, так просто не выбьешься. В лицо её, в губы целует, на груди рванул рубаху. Любка не кричит, тихо сопротивляется. Сильно бьётся в руках его, чувствует, сил уже нет, потянулась в последнем порыве, схватила палку, что рядом лежала, от зверья на всякий случай. Изловчилась, да саданула Мишку этой палкой по голове со всей силы. Он тихо застонал и обмяк. Выбралась Люба из-под него, на ноги встала. Смотрит, он лежит, не шевелится. «Ну, – думает девка, – убила мужика».

Чуток прошло времени, пошевелился Мишка. За голову схватился, стонет. Люба к нему. Он поднялся медленно, она встать помогла. Голову ему пощупала – шишка начала появляться.

– Сам виноват, – говорит Люба. – Я что сказала, не лезь ко мне. А ты зачем?

Отмахнулся Мишка и пошел шатаясь. Через мгновение скрылся в темноте

-----