Бардо дождя - стр. 4
И снова хихикает! Ой, мразь!
– Она не дожила, так ведь?
Они умирала. Две недели она медленно умирала, одна, в пустой квартире. У неё не было работы и медицинской страховки. Работа и страховка были у меня. Были – до заключения в тюрьму. А ей отказали во врачебной помощи. Все отказали, все – даже Общество милосердия. Милосердным кто-то сообщил, что её друг в тюрьме. По обвинению в нападении на предпринимателя, у которого в администрации кондоминиума много важных и полезных друзей.
Кажется, дня за два до моего освобождения начались схватки. Выкидыш. Потеря крови. Смерть.
Крики испугали соседей. Кто-то из них позвонил и пожаловался на «антиобщественное поведение». Когда приехали люди из Комитета воздаяния, она была уже мертва.
А когда я вернулся, в квартире было пусто. Тело увезли… не знаю точно, когда именно… Кажется, его уже успели кремировать до моего освобождения.
В коридоре – бурое пятно, высохшая лужа крови. Полосы по синей штукатурке. Следы ногтей.
Царап… Когда больно…
Быть может, она была ещё жива, когда её увозили? Быть может, была ещё жив и когда засовывали её в печь?
Кто мы такие? Кому есть дело до нашей боли? Кому это вообще интересно?
Все, что я узнал о последних её днях, рассказал мне квартальный. Не из жалости и сочувствия. Нет, он посмеивался… Надеялся, что я не выдержу и брошусь на него с кулаками. А там – новый срок для меня и благодарность ему от начальства за задержание «особо опасного социопата».
А я даже не плакал. Сидел с каменным… мне так казалось, что с каменным лицом.
Потом встал и ушёл из собственного дома. И бродил, бродил без цели, без дороги, без мыслей, без будущего. Вот так…
И что, они следили за мной? Как они…
Провожу ладонь по затылку.
Где-то на моём теле метка? Они вшили мне метку, пока я был в тюремном блоке?
Может, и выпустили потому, что нашли место для меня в своих планах. Иначе гнить бы мне вечно в…
Впрочем, мне и так от распада не убежать. Нигредо, чёрт бы его драл!
– И ты решил просто сдохнуть? Просто так? Бездарно и бесполезно? Потеряв всё и простив врага? Воистину, ты лучший из противников. Твоя рожа достойна хорошего плевка!
«Профессор» кривится, на этот раз – подчеркнуто брезгливо.
– Ничтожество! Ты даже не смог похоронить её! И его – своего сына. Да, у тебя мог бы быть сын! Мы и это знаем. А ты не знал? И не узнал бы никогда! Что ты сделал? Вот так просто и незатейливо – спятил и убил себя. А он? Этот гонщик… Он жив! И будет жить!
Секунду «профессор» держит паузу.
Шарик горькой гуттаперчи пробивает горло. Я сблёвываю зелёную лужицу на пол.