Бандит по соседству - стр. 18
– Так использовать язык – это женская прерогатива. Хочешь, покажу?
– Не стоит, – я ведь захочу, а мне это не надо. Закрываю тетрадь и, наконец, встаю, избавляясь от удушливого ощущения, что я марионетка. – Спасибо за урок английского. Ну, думаю, на этом языке мы и остановимся.
– А мне понравилось тебя учить. Есть в этом что-то весьма пикантное. Может, ты и в других науках окажешься столь способной?
– Не знала, что секс – это наука.
– Секс? А кто говорил про секс? Я про физику движений. Химию тел.
– Ага, про биологию еще давайте поговорим. Про пестики и тычинки.
– О, я бы многое мог тебе рассказать.
– Я уже год как не учусь в школе.
– Поверь, это очень радует. Не хотелось бы получить удовольствие и сесть за это в тюрьму, – он уже так близко, а я так хочу убежать! Дергаюсь в сторону, но, скорее, лишь за тем, чтобы ощутить грубость его пальцев, схвативших меня за плечи.
– Мне кажется, вам это не грозит.
– Получить удовольствие?
– Сесть в тюрьму. Вернее, вы не особо этого боитесь.
– Ты слишком умная. Мужики этого не любят.
– Мама тоже так говорит.
– Ну, вот и правильно. Маму ведь надо слушать. Мама плохого не посоветует, – он наклоняется все ниже, а я непроизвольно облизываю губы. Что он несет? – Она скажет, когда и перед кем раздвинуть ноги, чтобы больше никогда ни в чем не нуждаться.
До меня доходит смысл его слов. К щекам, только что горящим от желания, приливает совсем другой жар. Стыда. Позора.
Он одним предложением раздел меня до гола и привязал к позорному столбу.
– Да пошли вы! – в сердцах кричу, толкаю его. – Что вам вообще от меня нужно!? Чего вы ко мне пристали?! Больше не разговаривайте со мной! Помогли? Спасибо! Дальше я как-нибудь сама!
– На правду не обижаются, – кричит он мне вслед, когда я марширую к выходу с крыши. Застываю, но лишь на секунду, а потом его слова пронзают насквозь.
– Ты приходи, я тебя научу языкам, и уже через месяц твой кикбоксер на тебе женится.
Я ухожу на лестницу, спускаюсь на свой пролет, но вдруг вижу, как мама выходит из квартиры. Вся при параде, красивая даже. Я уже и забыла, что у нее есть такое платье.
Это событие заставляет меня на миг отвлечься от переживаний насчет мнения обо мне этого Матвея. Не то чтобы оно было мне важно, просто, я и сама не рада тому факту, что мать пытается меня продать подороже. И, наверное, не будь сестры и огромных счетов за ее лечение, я бы все-таки подняла бунт.
Но что делает сама мать? Почему спускается на каблуках по лестнице, почему не надела пальто? За спиной появляется Матвей и тихо усмехается.
– Давно не играл в шпионов. Делаем ставки, куда она, по-твоему, пойдет? – в этот момент подъезд оглушает трель звонка в его квартиру.