Бандит по соседству - стр. 19
Я закрываю глаза. Дрожу всем телом. Прекрасно понимаю, о чем речь. И от этого так тошно!
– Переспишь с моей матерью?
– Когда себя так откровенно предлагают, разве я могу отказать? Тем более, бесплатно.
– И противно не будет?
– С чего бы? Твоя мать в самом соку, – хмыкает он, а потом наклоняется и оказывается возле моего лица. – Или ты о другом? Но ты же, вроде, не собираешься со мной трахаться? Или собираешься?
– Делай, что хочешь. Меня это не касается.
Выпрямляюсь я и хочу спуститься по лестнице, а Матвей вдруг меня на себя дергает.
– Ну, и чего ты обиделась? Не трону я твою маму. Мне слишком тебя трахнуть хочется, а к тебе же потом вообще не подойдешь, – он нагло хватает меня за зад и к своему паху жмет. А я так довольна его словами, что не сразу понимаю, что он творит, зачем к дверце лифта меня жмет. Кнопку нажимает. Мы почти заваливаемся внутрь, создавая чересчур много шума.
– Зачем?
– Там мама твоя поднималась, или ты хотела, чтобы она нас вместе увидела? – его рука уже под юбкой, а я, наконец, в себя прихожу. Хочу коленом ударить, но успевает отскочить. Смеется, кнопку лифта жмет. – Выйдешь на первом, потом поднимешься по лестнице. А я на свой поеду.
В такие моменты он кажется мне почти нормальным. Человеком, с которым можно общаться.
Но он не мой принц, а единственный шанс, чтобы вылечить сестру и вырваться из-под гнета матери – это выйти замуж. Миша не самый лучший кандидат, но я давно ему нравлюсь. Если есть шанс, что он на мне женится, разве имею я права его упускать?
Лифт тормозит на первом, но выходить не тороплюсь, держу дверь.
– Ты, и правда, можешь сделать так, чтобы Миша добровольно позвал меня замуж?
Глаза Матвея сужаются, а плечи напрягаются. Я не могу понять его реакцию на свои слова, но самой почему-то не по себе становится. Что-то не так сказала?
– Могу. Но тебе придется меня слушаться. Во всем.
– Если это поможет…
– Все настолько плохо? – кривит он губы, а я уже злюсь, что вообще заговорила с ним об этом.
– Забудь, я ничего не говорила.
– Ну, уж нет. Слово не воробей.
– Если ты будешь шутить над этим…
– Да не буду. Я даже уважаю, что ты не стала юлить, а честно призналась, что хочешь быть шлюхой.
Я вспыхиваю, отхожу назад.
– Женой!
– А есть разница? Замужество – та же проституция, просто в красивой обертке. Завтра позвоню, пока.
В его взгляде больше не осталось тепла и желания, которое было там совсем недавно, только арктический холод, от которого стало зябко. Я обняла себя за плечи, думая, думая, думая…
А правильно ли я поступила? А стоило ли ему говорить?
Но он правильно сказал. Слово не воробей. Обратной дороги нет.