Баловень - стр. 20

– Давай поговорим…

Павел, в душе проклиная себя за необдуманный поступок, расположился напротив. Не зная, как начать непростой разговор, он просительно взглянул на отца. Тот понимающе кивнул:

– Тяжело тебе? Стыдно, наверное…

Парень почему-то почувствовал облегчение от совсем неласкового тона родителя. Опустив глаза, ответил, чувствуя, как краска заливает его лицо:

– Стыдно… Я ведь вижу, что у вас с матерью полный разлад. Не разговариваете, спите в разных комнатах. Поверь, я не хотел, чтобы так получилось…

Юрий Алексеевич перебил:

– В этом ты как раз меньше всего виноват. Твой фортель, лишь послужил катализатором.

Пашка почувствовал, как в нём просыпается неподдельное любопытство:

– Значит у вас это давно?

Отец печально улыбнулся:

– Мы прожили с твоей мамой не один десяток лет. Тебе, конечно, сейчас не понять, как можно прожить с человеком, не испытывая к нему никаких чувств кроме благодарности. Прожить без любви, но в мире и согласии. Твоя голова забита юношеской ахинеей вроде «вечной и искренней любви». Но, поверь мне, своему отцу, что так не бывает.

Пашка был далёк от идеалов «чистой и взаимной любви», но решил подыграть родителю в его философских откровениях:

– А как бывает?

– Есть такая штука. В философии называется «общественным договором». По-моему, он вполне применим и в семейных отношениях. Так сказать, де-факто. Вот мы и жили, вернее, живём с твоей матерью в рамках этого самого договора.

Павлу стало скучно. Ему захотелось побыстрее окончить, так и не успевший набрать обороты разговор:

– Вообще-то я не об этом. Мне действительно стыдно. Стыдно, что из-за меня у тебя столько неприятностей. И на работе, и дома. Пойду я? Перед мамой я после извинюсь.

Юрий Алексеевич вдруг почувствовал, как внутри закипает негодование:

– И всё? Так просто? «Извините, я больше не буду»? – Отец решительно указал на стул. В его голосе зазвучали железные нотки. – Сидеть! И будь любезен выслушать меня до конца.

Пашке вновь пришло в голову, что он открывает отца с новой, доселе неизвестной ему стороны. Послушно опустившись на стул, парень вопросительно взглянул на родителя:

– Я слушаю тебя, папа.

Юрий Алексеевич подошёл к буфету и налил себе полстакана коньяку. Вернувшись за стол, он пригубил глоток янтарного напитка и вновь взглянул на сына:

– Тебе не предлагаю. Хочу думать, что ты ещё не знаком с крепким алкоголем, – помолчав пару секунд, продолжил с задумчивым видом. – Знаешь? Я почему-то не сильно удивился, узнав, что ты натворил. С отпрысками больших начальников, случаются вещи и куда более серьёзнее. Мне иной раз кажется, что у них, как говорят в народе, «блатных», в голове некая программа есть. И она, эта программа, сводится к простейшему постулату: «брать от жизни всё, что можно. Особенно то, чего нельзя другим». Ну, а ежели случится беда, то предки отмажут. Оградят, так сказать, от последствий.