Бабушка не умерла – ей отключили жизнедеятельность - стр. 99
«Что тебе надо в моей лавке, оборванец? – закричал он на меня, только увидев. – Немедленно убирайся отсюда сам и своего дружкавеликана не забудь захватить, иначе кликну стражников и вам обоим не поздоровится!»
На что я сделал удивленное лицо и ответил:
«Разве не здесь по самому выгодному курсу меняют греческие драхмы, и португальские песо, и испанские дублоны? Наверное, я по ошибке зашел не в ту лавку».
Меняла поразился моим рассудительным словам и, перестав возмущаться, промолвил:
«Ты не ошибся, прохожий, я действительно самый честный и бескорыстный меняла во всем городе, и курс у меня самый гибкий для покупателя, однако не хочешь ли ты сказать, что зашел в мою лавку произвести денежный обмен? Насколько я могу судить по твоему халату и изможденному виду, денег у тебя давно не водится».
И тогда я вытащил из-за пояса набитый камнями кошель, показал остолбеневшему меняле издали и изрек:
«Не всякий, у кого водятся деньги, любит привлекать к себе внимание. На проезжих дорогах полно разбойников, подстерегающих богато одетых людей, но разбойники не обратят внимание на человека в таком потертом халате, как у меня».
«Да ты повидавший виды путник, тебе, оказывается, палец в рот не клади, – закричал обрадованный предстоящей сделкой меняла. – Ну что же вы стоите, уважаемый, заходите, заходите внутрь вместе со своим телохранителем!»
Тогда я ответил меняле:
«Нет уж, пусть телохранитель подождет снаружи, дабы никто из мелких покупателей не вошел и случайно не помешал нашей крупной торговле».
Мой товарищ дэв остался снаружи меняльной лавки, наблюдая за тем, чтобы никто из случайных посетителей не вошел в меняльную лавку, пока в ней нахожусь я. И тогда меняла окончательно уверился в том, что я искусный и опытный купец.
«Какую валюту, уважаемый, вы намерены обменять?» – спросил он, становясь за прилавок.
И я ответил меняле, что намерен обменять пятьдесят испанских дублонов на динарии, но прежде хочу взглянуть на динарии, которые он может предложить в обмен, потому что встречаются монеты чрезвычайно истертые и непригодные к обращению. Меняла принялся выкладывать на прилавок золотые и серебряные монеты, однако, еще опасаясь незнакомого человека, не убирал с монет дрожащих от алчности рук, взглядом приглашая меня открыть кошелек и выложить на стол свои дублоны. И я достал из-за пояса свой набитый каменьями кошель и кинул его меняле, которому, чтобы поймать брошенный кошель, пришлось убрать руки с динариев. Тогда, оставив кошель с камнями в руках менялы, я схватил с меняльного стола столько золота и серебра, сколько смог загрести зараз, и выбежал из меняльной лавки под горестные вопли хозяина.