Бабушка не умерла – ей отключили жизнедеятельность - стр. 104

: Как, всего одна? А сколько детей?

Муса: Пятнадцать.

Калиф: Как, всего пятнадцать? Наверное, в твоем доме пусто, как в аравийской пустыне.

Муса: Что вы, о сострадательнейший, мы еле в него помещаемся.

Калиф: Куда еле помещаетесь?

Муса: В дом еле помещаемся, да и то только стоя. Поэтому мне со старшими детьми приходится спать во дворе.

Калиф: Я и не знал, что дети простого народа такие толстые. Евнух уверял меня, что простой народ голодает.

Муса: Что вы, о заботливейший, мы кушаем каждый Божий день.

Калиф (евнуху): Вот видишь.

Муса: Иногда и дважды на дню.

Калиф: А ты не врешь, Муса? Так, вижу, что не врешь. Быстренько поднимайся с колен и возьми с подноса изюминку. Еще я хотел пораспросить тебя, Муса, о твоей службе. Ты ей доволен?

Муса: О, всемилостивейший…

Калиф: Это же, наверное, так скучно, целыми днями стоять у дверей гарема по стойке смирно.

Муса: Что вы! Мне нравится отворять двери вашему мудрейшеству.

Калиф: Правда?

Муса: Хотите, покажу, как ловко у меня получается?

Вскакивает на ноги.

Калиф: Не надо, я уже видел… А скажи-ка мне, Муса, далеко ли от дворца ты живешь?

Муса: Полтора часа верхом на лошади и два с половиной на ишаке.

Калиф: А ты на чем ездишь?

Муса: Я хожу пешком. Люблю подышать с утра свежим воздухом.

Калиф: И во сколько начинается твоя служба?

Муса: Как пропоют муэдзины.

Калиф: В такую рань! А еще говорят, что простой народ трудится до изнеможения. Да трудись простой народ до изнеможения, разве достало бы у него сил подниматься ни свет ни заря? (Евнуху). Как много интересного можно узнать, общаясь с простым народом! Наверное, мне все-таки стоит переодеться в бедное платье и побродить по городу инкогнито.

Евнух: Тогда, о мудрейший, вы сможете переплюнуть самого Гаруна-аль-Рашида… Со временем, конечно.

Все трое смеются.

Калиф: Клянусь, завтра я так и поступлю. А сейчас, Муса, мне бы хотелось отблагодарить тебя за откровенность.

Муса бухается на колени.

Денег не предлагаю, еще обидишься… А вот что мы сделаем. Эй, евнух, приведи-ка сюда какую-нибудь из наложниц! Давай эту, сопливую македонку, из последнего завоза. Пусть разденется и станцует что-нибудь из репертуара, пока мы докурим.

Муса вскакивает с колен. Ты чего?

Муса: Я сам сбегаю, только скажите, куда. Зачем вашему благородному евнуху утруждаться?

Калиф с евнухом валятся от хохота на подушки.

На следующий день. Восточный базар. Евнух и Пэри (она, разумеется, в чадре) пробираются сквозь толпу, обвешанные покупками.

Останавливаются напротив гончарной лавки и нищего, просящего милостыню.

Торговец: Горшки! Покупайте горшки! Лучшие на базаре горшки!