Бабуля - стр. 6
Джордж облизал шершавым языком пересохшие губы и мысленно приказал себе не быть слюнтяем. Она всего лишь больная, прикованная к постели старуха. Она просто не в состоянии встать и причинить ему вред. Да ей уже целых восемьдесят три, и она не умрет сегодня, нет, не умрет.
Джордж снова подошел к телефону и снял трубку.
– …в тот же день! А она и понятия не имела, что он женится, представляешь, Корри? Просто ненавижу этих дешевых интриганов, которые воображают, что всех на свете перехитрили! Вот я и говорю ей…
Джордж понял: Генриетта беседует со своей подругой Корой Симард. Генриетта висела на телефоне большую часть дня, примерно с часу до шести, и фоном для ее трескотни служили теледиалоги из бесконечных сериалов: сначала «Надежда Райана», затем «Жизнь дается одна», потом «Все мои дети», после него «А земля продолжает вертеться», «В поисках завтра» и далее, в том же духе и без перерыва. А Кора Симард была одной из наиболее постоянных и преданных ее телефонных собеседниц. И говорили они буквально обо всем: 1) когда, где и кем устраивается очередная тапперуэровская вечеринка[2] и чем на ней будут угощать; 2) как много развелось нынче разных дешевых интриганов; 3) кто, что и кому сказал: 3а) в грейндже[3], 3б) на ежемесячной благотворительной церковной распродаже и 3в) в танцевальном зале «Бино».
– …что если я еще раз застану ее в таком виде, то, будьте уверены, выполню свой гражданский долг и позвоню в…
Джордж опустил трубку на рычаг. Проходя мимо дома, где жила Кора, они вечно посмеивались над ней, как и другие ребятишки, – Кора была толстуха, неряха и страшная сплетница. И дразнили ее, распевая: Кора-Кора из Бора-Бора, ела собачье дерьмо у забора! Съела, дурашка, собачью какашку и завернула добавку в бумажку! Да мама бы просто убила их, узнай об этом! Но теперь Джордж был даже рад тому обстоятельству, что они с Генриеттой висят на телефоне. Да пусть хоть весь день треплются, ему-то что! Лично он ничего не имел против Коры. Как-то раз, пробегая мимо ее дома, он упал и сильно разбил коленку. Бадди тут же принялся дразнить его, а Кора вышла из дома, залепила рану пластырем и угостила их с братом печеньем, правда, при этом болтая без умолку. И Джордж всякий раз испытывал чувство неловкости, даже стыда, распевая песенку о собачьем дерьме и всем таком прочем.
Конец ознакомительного фрагмента.