Бабайка - стр. 2
Бабайка посмотрела на меня с интересом, и сказала:
– Через дверь. Вы же сами открыли на стук.
Было видно, что бабайка сильно хочет что-то спросить, и она не удержалась:
– Вы же водку не пьёте?
– Нет… То есть пью, но редко и мало.
Обалдеть, меня подозревают в пьянстве. И кто?
– Ну правильно, – серьёзно сказала бабайка, и без всякой связи добавила. – Никита у вас славный мальчик.
– Погодите, – сказал я. – Вы ж не ответили на мой вопрос.
– Ответил, – сказала бабайка.
– Так это же был стол!
– Ну и что. Топологически я был не в квартире.
Я не стал выяснять, откуда она знает топологию. Были вопросы посерьёзнее.
– Хорошо… допустим, – сказал я.
– Чего тут допускать? – удивился бабайка. – Допустим, солнце встаёт на востоке. Допустим, небо синее.
Похоже, она меня поддразнивала.
– Вам самому-то не смешно?
– Хэ-хэ-хэ, – неуверенно хихикнул я. – Честно говоря, не очень.
И тут я услышал, как сын мой кричит: «Папа! Папочка!». В самом деле, подумал я, давно что-то Никита ко мне не заскакивал, минут десять аж прошло… и тут я спохватился.
– Прячьтесь!
– С какой стати? – удивилась бабайка.
– Никита бежит. Я бы не хотел…
– Прекрасно, – сказала бабайка, и тут в комнату влетел Никитка.
– Здравствуй, Никита, – вежливо сказала бабайка.
Никита застыл, как вкопанный, и молча смотрел на медвежонка-интеллигента. Хотел бы я знать, что в этот момент творилось в голове четырёхлетнего человечка.
– Никита, ты почему не здороваешься? – сказал я строго, и мне тут же стало не по себе. Дико неуместным выглядело это педагогическое клише здесь и сейчас.
Бабайка внимательно смотрела на Никиту и ждала. Неведомо отчего напрягся и я. В тот самый момент, когда я с облегчением
(с облегчением?! господи, почему с облегчением?!)
хотел сказать, что, мол, невежливо, Никита, так делать, ну да ладно, сын мой сказал:
– Здравствуй.
И тут мне показалось, что бабайка выдохнула, так, словно у него отлегло от сердца.
– Вот и славно, – сказал бабайка. – Ох, совсем забыл, у меня же там…
И полез обратно в стол, и заворочался там, что-то перебирая, переставляя с места на место. «Да где ж он там», – слышался его полузадушенный шёпот. Вылетел и шлёпнулся на пол мой очечник. Следом – маленький ботинок.
– Папа, это кто?
Я посмотрел на сына. Из-за дверцы стола выглянула лохматая голова в очках и уставилась на меня. Я покосился на бабайку.
– Это бабайка, – сказал я наконец. Бабайка одобрительно кивнула и легко сбросила на пол увесистый мешочек.
– Угощайся, Никита, – сказал бабайка.
Я поднял мешочек и развязал его. Мешочек был под завязку набит отборным кедровым орехом.