Баба Нюра - стр. 3

Родные люди чувствуют боль друг друга на расстоянии. Тяжело больная мать и сын в другом городе. Сын приезжает очень вовремя, прочувствовав издалека критический момент. Мать умирает, а за ней уходит и сын.

Кладбище, последнее пристанище. Воскрешение из мертвых, сын магией возвращает в наш мир свою мать, и что из этого получается в итоге. Ничего хорошего. Прошлого счастья не вернуть.

Итак, перед вами полным-полно спойлеров. Просто хотелось пояснить Читателю, что не бывает дыма без огня. Ноги всегда растут только оттуда, из далекого-предалекого прошлого. И эволюционируют те ноги в настоящее, чудесным образом преломившись во времени.

Так уж сложилось, что я годами не бывал у родителей. Они жили в небольшом уральском городке, а я мотался по делам фирмы в Москве и ее окрестностях. Конечно, я их не забывал, звонил, но вырваться к ним последние три года не получалось. Последний раз говорили по телефону неделю назад. Вроде обычные слова о житье-бытье, здоровье, соседях, но между слов сквозили тоска и печаль, ранее им никак несвойственные. Я тоже сильно соскучился по старикам – все-таки три года не виделись, – поэтому, не особо раздумывая, завершил неотложные дела и взял билет на самолет на ближайшие дни.

У калитки дежурил Шарик. Он сразу вспомнил меня, радостно вертел хвостом и норовил прыгнуть повыше, чтобы лизнуть в лицо.

Родной городок утопал в снегу, и в новогоднюю ночь ужасно завьюжило. Ветер выл голодным волком в печных трубах, бревенчатые стены дома ощутимо вздрагивали от мощных порывов ураганного ветра. За окном бесновалась сумасшедшая вьюга, а в самом доме, как всегда, было тепло и уютно.

Я сидел, разомлевший, за праздничным столом и смотрел на отца, который что-то рассказывал. Я даже не вслушивался в его речь, лишь следил за лицом, светящимся радостью и безмерно усталым одновременно. Рядом с ним уютно устроилась мама; она смотрела на меня, и видно было, что ей хочется что-то сказать, о чем-то расспросить, но как будто не смеет.

А за окном ветер набирал обороты. Его вой порой напоминал то ли стон, то ли хохот неведомого чудовища, которое билось во тьме, не в силах смести со своего пути бревенчатые стены старенького дома. Казалось, нас окружал космический холод, ужасающая бездна, дикая стихия, которым противостоял родительский очаг – искорка тепла в зияющей пустоте этого мира.

Что-то как будто толкнуло меня изнутри, я поднялся из-за стола и подошел к окну, вгляделся.

Она не была сплошной, эта темнота за окном, несмотря на то, что уличный фонарь на столбе у дома не горел, и улица освещалась только светом из окон дома.