Авеста Висперад. Перевод А. Г. Виноградова - стр. 6

ибо он должен быть помещен рядом с ними. Предание позднего и сомнительного характера помещает Вистаспу в Бактрию; но лучше оставить точную область нерешенной, так как уверенность никогда не может быть достигнута. Другие обстоятельства, которые для многих необходимы для принятия решения о Востоке как об области, где трудился Заратустра, были, может быть, с величайшей силой и красотой изложены Дарместетером, который все еще склоняется к Западу.

Таковы сильные аналогии, существующие между языком зенд и ведическим санскритом, с одной стороны, и между богами, героями и мифами «Авесты» и «Веды», с другой. Однако в пользу западного происхождения гатского языка, как и позднейшей «Авесты», мы должны признать, что западно-иранский язык клинописных надписей обладает теми же аналогиями с ведическим, какими обладает с ним язык «Авесты»; и ни одному читателю не нужно напоминать, что западно-иранский, так же как и восточно-иранский, никоим образом не произошли от ведического. Древний арийский язык, от которого все произошло, когда-то без различия был распространен как на Западе, так и на Востоке, в то время как, с другой стороны, мифологические черты «Авесты», хотя они родственны чертам Восточной Веды, до сих пор воспроизведены для нас, некоторые из них в поэзии средневекового Запада, взятой из «Авесты»; и имя Мазды, неизвестное (?) рикам (но диво-асурасйа ведхасах (медхасах (?)), кажется высеченным в скалах Персеполиса и Бехистуна, в то время как все священные книги зороастрийцев, включая «Гаты», а также более позднюю «Авесту» вместе с их интерпретациями, дошли до нас с запада, где и греки нашли свою систему со времен Геродота. Вдобавок к этому мы должны признать, что различия в диалектах между «Авестой» и «Ведой» делают большое различие относительно места далеко не поразительным, в то время как мифы, как и религии, мигрируют как по закону. Поэтому мы должны хорошенько подумать, прежде чем осмелимся расходиться с теми, кто выбирает Запад как сцену жизни Заратустры.

Но, говоря о надписях, мы должны провести очень осторожное различие. Является ли их богословие богословием Заратустры? Если это так, то это, безусловно, составляет точку в сочетании с описаниями греков в пользу еще более широкого распространения зороастризма на Западе в даты, которые охватывают надписи. Что касается этого спорного вопроса, я бы ответил, что их богословие может быть зороастрийским в том смысле, который еще слишком мало применим к этому термину, ибо это может быть гатический зороастризм или, по крайней мере, поклонение Мазде на стадии развития, соответствующей этап поклонения Мазде, на котором он находился, когда его покинул Заратустра; но то, что это был более поздний и полностью развитый заратустризм, снабженный всеми предписаниями «Вендидада», кажется невозможным. Во-первых, в надписях нет определенного упоминания об Ангра-Майнью или Амеша Спента; и это молчание должно быть учтено в любом случае.