Авантюристы - стр. 5
Глава 2
Лиза провела в подвале примерно несколько дней, и когда она вышла из своего тайного убежища, вовсю светило яркое солнце. Над городом стоял смрад от пожарищ. Она направилась к барскому дому, обнаружив на его месте лишь обугленные бревна и почерневшие кирпичные стены. Она взглянула на всю эту безрадостную картину и заплакала. Поодаль, за изгородью лежали расстрелянные Сазоновские мужики, Лиза побоялась подходить, все равно она не сможет похоронить их в таком-то положении.
Она прошлась вокруг дома, в одном из разбитых окон увидев кухарку, часть ее лица обгорелa, как и правая сторона тела, – картина была ужасающей.
Лиза почувствовала тошноту и, не успев отойти к вытоптанным кустам, как ее вырвало, голова закружилась, ноги подкосились, сознание уплывало в неизвестность.
– Гляди-ка, наша Лизка! – прокричал дворовый мужик. – Петр Анисимович, батюшка! Так она, точно – она!
Горюнов обошел пепелище своего дома, предусмотрительно оставив жену и сына в поместье, сам же, когда дошла весть о том, что неприятель оставил город, решил проведать родовое имущество. И вот что он застал – полный разор.
– Тимофей, посмотри, жива ли она, бедняжка, – распорядился барин.
– Кажись, жива. Чаго, девка, напугалась сердечная? – участливо спросил управляющий.
Лиза уже очнулась, увидев перед собой лицо Тимофея, она решила, что умерла и это видение…
– Лизка, очнись! Я это – Тимофей! Барин-то вернулся…
Женщина попыталась присесть, затем огляделась: действительно, управляющий, а вон и барин – отец родной, стоит.
– Чаго с ней делать-то? – поинтересовался Тимофей.
– С девкой? Да в поместье ее надобно отправить. Она и так натерпелась, – сказал барин. – А дом надобно заново строить, покупать лес, плотников нанимать: станет в копеечку.
Вскоре Лиза прибыла в Горюново. Глафира Сергеевна встретила свою крепостную, словно родную.
– Ах, бедняжка! Как только ты там уцелела-то. Мы такого здесь про французов наслушались. Отправляйся в девичью, я же распоряжусь тебя помыть и выдать новую одежду, эта уж больно грязна.
– Благодарствуйте, барыня… – пролепетала Лиза.
– Ну, ладно уж, иди милая…
Женщина пребывала словно в тумане, когда ее мыли такие же крепостные девки, как и она, причитывая, мол, выпали на ее долю страдания и мучения, особенно увидев округлившийся живот несчастной. Старшая, поставленная над девками, для соблюдения приличий и порядка, сразу же направилась к барыне и, поклонившись, сообщила, что Лиза в тяжести, судя по всему, пребывает месяце на четвертом, не меньше.
Глафира Сергеевна опешила, но быстро взяла себя в руки: