Авантюрист из «Комсомолки» - стр. 1
* * *
Несколько раз мать брала Валентина с собою в Кремль, где она работала техничкой – подметала и протирала мокрой тряпкой паркет, столы и стулья, наводила порядок в туалетах, мыла окна – ведь должен был этой обычной земной работой кто-то заниматься и в Кремле! Выполняла это Пургина – нестарая еще женщина, проворная и совершенно выцветшая, потерявшая формы, – ее даже никто не щипал за мягкие места, как щипали других техничек: Пургина была непривлекательной и невкусной – уже шесть лет.
Сына Валю ей было оставлять не с кем, вот она иногда и брала его с собою на работу. Чтоб не скучал один. И не попал в плохую компанию.
Когда Валентину исполнилось шестнадцать лет, с посещениями Кремля стало хуже – охрана не любила посторонних; спасало только то, что Пургина знала коменданта Кремля, распорядившегося иногда закрывать глаза на великовозрастного отрока, появляющегося с матерью в запретных помещениях, в которых могли появляться только живые боги.
Один раз Валентин Пургин видел живого Сталина – совсем рядом, шагах в семи. Сталин бесшумно, словно кошка, прошел по коридору, аккуратно ступая по ковру мягкими кавказскими сапожками и попыхивая небольшой, хорошо обкуренной трубкой, за ним невидимым шлейфом проплыло облако табачного аромата – очень душистого и вкусного. Шлейф этот долго не истаивал в коридоре.
Валентина поразила одна вещь – больно уж маленьким был Сталин – сухонький, тщедушный, будто червячок, забравшийся в роскошный, не по телу кокон – в серый, сшитый из добротного шевиота китель с отложным воротником и ватными плечами. Валентин представлял себе Сталина могучим высоким человеком, этаким молотобойцем с большими руками, крупноголовым, энергичным, быстрым, а тут мимо проплыл какой-то вялый, усталый дохляк, едва переставляющий ноги. Пургин разочарованно открыл рот: действительно, не человек, а дохляк какой-то! Щеки оспистые, в выковыринах, заметных даже издали, кожа нездоровая, некрасивая, усы топорщатся неаккуратно – товарищ Сталин, видать, давно не подстригал их, глаза, как и походка – усталые, слезятся, будто в них ветром надуло простуду. Сталин, увидев Пургина, недоуменно приподнял одно плечо – вроде бы дети не должны находиться в Кремле, оглянулся, словно желая спросить, откуда этот паренек, но шел он один, вопросы задавать было некому, и Сталин бесшумно проследовал дальше.
Он исчез, а дух его ощущался долго – пряный, чуть с горчинкой – особая такая сладковатая горчинка, специфическая, Валентин, привыкший все схватывать на лету и знавший многое, такого табака не знал…
– Мам, а чего он курит? – спросил вечером у Валентин у матери.
– Что чего? – не поняла та вопроса.
– Табак у Сталина какой?
– Не знаю. Душистый какой-то табак, ему специально привозят в черных папиросных пачках. Говорят, он папиросы крошит и курит – набивает ими трубку, дымит… Нравится ему это. Нравится, – особо подчеркнула мать.
Пургин подумал, что, возможно, в простых привычках и заложен характер великого человека Сталина – никто из знакомых семьи Пургиных не делал, например, того, что делал Сталин, и если yж что-то делал, то следовал совсем иной логике: для того, чтобы вставить алмаз в портсигар, вовсе необязательно было выколупывать его из короны, а сооружая что-то свое – разрушать чужое. Но пути великих людей неисповедимы, их логика не поддается осознанию, как логика богов часто бывает непонятна простым людям.
– А чего он такой маленький? – неожиданно спросил Валентин. – Как гриб-опенок.
– Замолчи! – прикрикнула на сына мать и, тревожно блеснув глазами, оглянулась на дверь. – Никогда больше не говори об этом!
Пургин в насмешливом движении прижал ладонь ко рту.
– Молчу, молчу!
– Вот-вот, – не поняла его движения мать. – Вот именно!
В следующий раз Пургин увидел в Кремле знаменитого писателя Алексея Толстого, тот – большеголовый, с огромным лбом, прикрытым каким-то длинным, лихо изогнутым клоком волос, с умными насмешливыми глазами, породистый, пахнущий шампанским – Толстой только что вкусно отобедал в «Метрополе», – прошел по тому же коридору, что и Сталин. Пургин остро позавидовал ему: великой славой наделен этот человек!