Аут. Роман воспитания - стр. 74

Мама поехала за мной в Ростов в тот же день. Я сбежала, как была, только юбку и блузку натянула и сбежала. Поймала попутку. Помню, усатый шофер решил меня соблазнить. Он спрашивал, я что-то невпопад отвечала, а как очнулась, увидела, что машина стоит возле каких-то кустов, а усатый хватает меня за шею и за грудь и уговаривает зайти к нему «пообедать». Дома-то, говорит, никого, а потом, говорит, я тебя отвезу, куда пожелаешь. «Потом», стало быть.

Я наотмашь дала ему кулаком прямо в усы, дверь открыла и выскочила.

– Ах ты, сука! – крикнул он вслед.

Но догонять не стал.

Слава богу, это было уже в Ростове, где-то на окраине у Гниловки. Нашла такси и до родительского дома доехала без приключений. Рухнула на диван и так лежала до тех пор, пока не приехала мама. Ни одной мысли за эти несколько часов. Я не плакала, не причитала, просто лежала.

Мама вошла, села рядом. Стала говорить, говорить, гладить меня по спине, по плечам, по волосам. Пыталась меня успокоить, но ведь я была совершенно, по-мертвому спокойна. Напротив, ее слова, бессмысленные и ненужные, стали раздражать меня, ее руки, ходившие по моей спине, казались отвратительными, эта ее провинциальная «доча» вызывала приступы тошноты.

Так длилось весь вечер и всю почти ночь. Под утро только я увидела, что мама уснула. Привалилась к моим ногам и уснула. Уснула и я.

Поиски Юли ничего не дали. Никто так и не понял, что случилось. Безумный сосед по Белой высказал такую даже гипотезу, что девочку утащил сом. Знал бы он, что это был за сом…

Мы не остались в Ростове. На другой же день приехал смущенный Михаил, привез детей, мы с боем достали билеты до Москвы и уехали. Я так и не увидела тогда ни брата, ни его жену и даже не поинтересовалась у родителей, как они там, как переживают горе. Алексей ходил тихий, замкнувшись в себе. Я же чувствовала, и теперь совершенно осознанно, к нему отвращение. Я не понимала, как дальше буду жить рядом с убийцей. Никакие доводы, что он еще маленький, что у детей такое бывает, не действовали.

Я не могла прикоснуться к нему. Старалась лишний раз не видеть его, не заговорить с ним. Самое же страшное во всем этом было то, что мне решительно не с кем было посоветоваться, как жить дальше. Не с Михаилом же! Единственное, что я поняла, так это то, что жизнь чудовищна, она, выражаясь языком известного героя, внезапно чудовищна. А в остальное время мутна и неприятна. Эта муть скрывает чудовищность, но до поры до времени. И все.

Конец ознакомительного фрагмента.