Аттила, Бич Божий - стр. 68

: свитки покрылись толстым слоем пыли, углы комнаты заросли паутиной. Слуг отец вынужден был продать, и всем домашним хозяйством теперь занималась одна-единственная вольноотпущенница. В столь стесненных обстоятельствах Гай вынужден был жить «благодаря» преследованиям недалеких местных чиновников, в частности – епископа и городского префекта.

– Я много размышлял над тем, что ты говорил о германцах, – продолжал Гай, – и решил, что, возможно, какое-то рациональное зерно в твоих словах и имеется. Похоже, они действительно обладают теми добродетелями, что были свойственны нашим предкам и которых так недостает большинству современных римлян. Как тебе, должно быть, известно, я по-прежнему веду переписку с узким кругом друзей из той курии, к которой и сам когда-то принадлежал. Один из них живет в Аквитании, той части Галлии, в которой поселились визиготы. Так вот, они его не выгнали, как можно было бы предположить, из дома без компенсации – нет: гот, занявший его виллу, выплатил моему товарищу немалую сумму денег. Многие бы из римлян поступили так же в схожих обстоятельствах? И его случай, по всей видимости, отнюдь не единственный в своем роде. Наверное, его бог, Христос, которому и ты теперь поклоняешься, заслуживает большего почитания, чем все прежние римские боги. – Тут Гай ненадолго замолчал. Впервые на памяти Тита его отец выглядел таким смущенным. – А теперь, – продолжил Руфин-старший, – касательно твоей женитьбы на Клотильде: если еще не очень поздно, прими благословение и извинения глупого старика.

– Охотно, отец, – ответил Тит, ощутив прилив огромного облегчения и радости. – Вот только глупцом тебя я совсем не считаю, так что и ты себя таковым, пожалуйста, не называй. Вскоре, надеюсь, ты и сам сможешь увидеть своего внука.

– Выпьем за это, сынок. Если б ты только знал, как я этого желаю. – С этими словами старик наполнил их чаши фалернским, распечатав последнюю остававшуюся в его погребе амфору. – А насчет Аэция я тебе вот что скажу. – В голосе Гая зазвучали прежние стальные нотки, когда он встретился взглядом с сыном. – Заканчивай-ка свою ему службу. Из самых низменных побуждений он предал Рим, причинив империи непоправимый вред. Ты переживаешь, что, уйдя от него, нарушишь свое обещание? Не думай об этом: таким, кто поступает, как он, ты и не должен хранить верность. Ты должен быть предан Риму, а не человеку, стремящемуся к ослаблению нашего великого государства. Если же все-таки желаешь кому-то служить, то пусть это будет Бонифаций.

– Но Бонифаций позвал в империю вандалов. Несомненно…