Ататюрк: особое предназначение - стр. 69
Да, здесь много патетики и романтики, но не надо забывать о том, что носившие арабские наряды османские офицеры на самом деле смотрели на себя как на романтических воинов пустыни.
Именно в пустынях Ливии Кемаль получил превосходный урок военного мастерства и приобрел бесценный опыт при всей условности этой странной во многих отношениях войны.
Он много раз принимал участие в учениях, но только сейчас по-настоящему понял, что, несмотря на весь их размах и ту важность, с какой проводили их генералы, в сущности, все они оставались игрой в солдатики.
А здесь, в Ливии, шла самая настоящая война, на которой солдаты становились солдатами.
И именно здесь Кемаль с «помощью» Энвера убедился в правильности уже однажды сделанного им открытия: для того чтобы стать великим, мало быть хорошим солдатом, и место под солнцем обеспечивают отнюдь не знание тактики и одержанные победы, а нахождение на самых верхних этажах политической власти.
Да и кем бы остался тот же Наполеон, не добейся он, в конце концов, политической власти?
Пусть и великим, но всего-навсего полководцем.
Какими остались такие талантливые генералы, как Карно, Дюгомье и Моро, которых, кроме военных историков, не помнил никто.
А раз так, то и все его военные победы должны быть не самоцелью, а служить трамплином для еще более высокого прыжка.
Политика, и только политика может дать обладание высшей властью, которую уже почти получил не блиставший военными талантами Энвер.
Только политический гений поднимает любого полководца на иной уровень, где политик становится носителем общественной судьбы, и он обязан стать таким носителем, чего бы это ему ни стоило…
Глава VII
Прошло несколько месяцев, и пылкие, но нетерпеливые итальянцы, которым уже смертельно надоела вся эта возня в песках, предложили перемирие.
Империя не согласилась.
Италия захватила Додеканесские острова и начала бомбардировку Бейрута и устья Дарданелл, а несколько ее торпедных катеров попытались прорваться в Проливы.
Впрочем, ситуация была напряженной не только на фронте, но и внутри самой империи.
Намеченные младотурками реформы коснулись в основном только государственного аппарата, просвещения и армии.
Да и велись они не со знанием дела, а простым наложением европейских порядков на совершенно другие социально-экономические и культурные контуры.
Тесные связи с помещиками и полное равнодушие к задыхавшемуся в тисках ашара крестьянству, угнетение нетурецких народов и наступление на рабочее движение – все это мало напоминало те щедрые лозунги, с какими они пришли к власти.