Ататюрк: особое предназначение - стр. 66
Уже на следующий день Кемаль получил боевое крещение и с честью вышел из него.
Отбив атаки итальянцев, он начал свои знаменитые сражения… с Энвером, который повел себя так, словно находился в своей собственной вотчине.
С чем, принимая во внимание его близость к султану, никто и не думал спорить.
Кроме Кемаля.
Да, он не мог отказать Энверу в личной храбрости, и он был незаменим там, где были нужны решительность и личное мужество.
Но на настоящей войне этих чисто солдатских качеств было мало, необходимых для нее знаний у Энвера не было, и Кемаль быстро разочаровался в «герое революции».
Военачальником он и на самом деле оказался неважным и в своих по большей части авантюрных планах надеялся куда больше на порыв, нежели на понимание обстановки и тонкий расчет.
Ослепленный революционными успехами, он видел только то, что хотел видеть, и именно отсюда вытекала вся его тактика – тактика скорее мечтателя, нежели полководца, и авантюриста, нежели штабного работника.
И напрасно Кемаль пытался убедить Энвера в том, что они слишком слабы для того, чтобы выбить итальянцев из их укрепленных пунктов, и его ставка на арабов несостоятельна.
Энвер был уверен в обратном.
Он то и дело бросал в бой малочисленные османские гарнизоны, и его совершенно не волновала бессмысленная гибель вверенных ему солдат.
Да и что ему были какие-то там жертвы, если он был уверен в том, что рано или поздно справится с итальянцами и с новым триумфом вернется в ждавший от него теперь только побед Стамбул.
И чего стоило сдержать Энвера Кемалю, знал только он сам.
Да, он жаждал славы не меньше Энвера, но, в отличие от него, был прекрасно образован и не мог бросать на алтарь энверовских амбиций ни в чем не повинных людей.
Отчаявшись хоть как-то сдержать Энвера, он стал настолько умело корректировать его приказы, что они принимали совершенно другой вид.
Энверу подобное поведение не понравилось, и после очередной стычки Кемаль в отчаянии заявил Рауфу:
– Если Энвер будет разрушать все, что я делаю, и углублять раскол, я буду вынужден вернуться в Стамбул!
Энвер продолжал, и уже очень скоро непримиримые противники не могли спокойно видеть друг друга, несколько раз они договаривались до того, что были готовы застрелить друг друга, и только неимоверным усилием воли сдерживали себя от этого рокового шага.
Накричавшись до хрипоты и так и не достигнув соглашения, они расходились в разные стороны, но уже на следующий день все начиналось сначала.
Справедливости ради надо заметить и то, что сам Кемаль тоже бывал далеко не всегда прав и нередко стоял на своем из-за жившего в нем духа противоречия.