Ататюрк: особое предназначение - стр. 37
На следующий день друзья отправились на австрийском судне в Бейрут, и основательно подогретый виски Кемаль долго не уходил с палубы.
Да, что там говорить, первые шаги в его капитанской жизни особого оптимизма не вызывали.
– Они оказались, – заметит он позже, – шагами не в жизнь, а в тюрьму…
Что ждало его в Сирии?
Служба в каком-нибудь захолустном гарнизоне или настоящая армейская школа, так необходимая каждому молодому офицеру?
А потом?
Очередное звание, если его, конечно, ему дадут, и новый гарнизон?
И неужели он, испугавшись этого брюзгу в позолоченных очках, больше не будет заниматься еще больше манившей его к себе политикой, которая, как он убедился на собственном опыте, была далеко не игрой, а серьезным и крайне опасным делом?
Кемаль поморщился.
Ну, нет!
И ему надо не бояться всех этих султанских пристяжных, а бороться с ними, чего бы это ему ни стоило.
Бросать политику он не собирался, поскольку только она возводила людей на совершенно иной уровень.
Да и кто бы сейчас помнил того же Наполеона, если бы он так и остался пусть и прославленным, но всего-навсего полководцем?
Конечно, с Наполеоном он себя пока еще не сравнивал, но и в своем высоком предназначении не сомневался…
Глава VI
Встретивший молодых офицеров в Бейруте майор многозначительно улыбнулся:
– Если останетесь здесь, не пожалеете!
И он знал, что говорил.
Столица получившего автономию Ливана представляла собою процветающий город, с прекрасными отелями и нарядными улицами и площадями.
Хватало в нем ресторанов и злачных мест, но особой популярностью у служивших здесь османских офицеров пользовались немецкие пивные.
Однако в Бейруте остался один Али Фуад, хорошо знавший сына командующего Пятой армией, а сам Кемаль отправился в расквартированный в Дамаске Тридцатый кавалерийский полк.
Очень скоро он по достоинству оценил иезуитство сославшего его на позабытые богом и людьми задворки империи чиновника.
Да и сама служба вызывала у молодого капитана крайнее недоумение, очень скоро сменившееся брезгливостью.
Под высоко поднятым знаменем борьбы за целостность империи его полк попросту грабил племена друзов, якобы посягавших на эту самую целостность.
Однако пока еще верившего в сказки о бунтовавших племенах Кемаля до участия в «боевых операциях» не допускали.
Порядочный и принципиальный капитан не внушал доверия главным мародерам, и они весьма справедливо опасались ненужного им шума.
Первые подозрения относительно этих таинственных «боевых операций» появились у Кемаля после одного из обедов у командира полка.
Увидев ломившийся от кушаний стол, он заявил, что не сможет расплатиться за них.