Ататюрк: особое предназначение - стр. 117
Военные советы превратились в бесконечные перепалки между ними, ненавидевшие друг друга генералы не гнушались ничем, в ход шли оскорбления и угрозы, и в эти минуты они напоминали собой не облеченных огромной властью командиров, а не поделивших на рынке место торговцев.
Впрочем, так оно и было.
Только вместо шелков на прилавке лежала должность командующего фронтом.
Долго подобное противостояние продолжаться не могло, и переполнившей эту наполненную взаимной неприязнью чашу каплей стало подписанное решившим приручить одно из местных племен немецким генералом соглашение с ним.
И Кемаль снова не выдержал.
– Неужели так сложно понять, – втолковывал он немцу, – что любой договор с одним племенем восстанавливает против него другие?
Понять такую простую вещь и на самом деле оказалось сложно, и в ход пошли ставшие уже привычными оскорбления.
В конце концов, Кемаль заявил о том, что не считает себя связанным заключенным договором и будет строить свои отношения с аборигенами так, как считает нужным.
На этот раз Энвер даже не пытался склеить разбитую чашу.
Он просто дал Кемалю отпуск по болезни.
Переругавшись со всеми на свете и отрезав все пути к отступлению, Кемаль оказался в весьма щекотливой ситуации, поскольку у него не было денег даже на дорогу.
И он скорее застрелился бы, чем попросил их у не знавшего деньгам счет Энвера!
Но делать было что-то надо, и он решил продать своих лошадей.
Однако никто не осмелился приобрести нужных для армии животных, которых в любой момент могли забрать под военные нужды.
И тогда их купил… генерал-губернатор Сирии и командующий Четвертой армией Джемаль-паша!
Узнав об этом, Кемаль презрительно усмехнулся.
Вот они, плоды генерал-губернаторства.
Армия голодала, в подчиненных областях царил хаос, а владыка провинции сорил золотом так, словно это был не благородный металл, а песок.
Но на этот раз он смолчал.
Да и не имело никакого смысла обличать этого человека, если все его речи так и оставались гласом вопиющего в пустыне.
Кемаль покидал Африку с тяжелым сердцем и облегченно вздохнул только после того, как Энвер отказался от своего сумасбродного плана и тысячи турецких солдат так и не легли в приготовленные для них их неумными командирами могилы в жгучих песках пустыни…
Глава XIV
В столицу Кемаль прибыл в октябре 1917 года, и то, что он в ней увидел, настроило его на еще более воинственный лад.
Как и прежде, он повсюду выражал свое, чаще всего в вывсшей степени нелицеприятное для руководителей всех уровней мнение по вопросам военной и общей государственной политики.