Атаман - стр. 56
Семенов вытаял из отползшего назад вала, отплюнулся с руганью, вылил из ствола карабина воду – в такие передряги, когда он чувствовал себя совершенно беспомощно, будто калека, не попадал с поры детства. Одно было хорошо – застрявший сапог словно сам по себе зашевелился, и Семенов смог выдернуть его из ила. В следующую минуту он вымахнул на берег, перепрыгнул через свежую, еще дымящуюся воронку – след немецкой гранаты – около которой лежал незнакомый казак-уссуриец. Надо было бы проверить – вдруг он живой, и если живой, оказать ему помощь, но слишком уж нескладно казак сложился, и эта нескладешность, по которой позу мертвого человека всегда можно отличить от позы живого, говорила, что он мертв, к тому же и время не ждало, поджимало – за эти минуты его сотня могла оказаться уже бог знает где, и сотник не останавливаясь понесся дальше.
– Ур-ра-а-а-а! – послышался многоголосый крик впереди. Где-то далеко-далеко…
Но это только казалось, что крик звучит далеко впереди, пространство сильно скрадывал туман, он съедал, уводил звук в сторону. Кричавшие казаки находились всего в двадцати метрах от Семенова, не больше; сотник дернулся, отзываясь на этот крик, выбил из горла застрявшую пробку и прохрипел, вздувая на шее темные жилы:
– Ур-ра-а!
Прокричал вроде бы громко, но даже сам себя не услышал, Семенов словно оглох, ему показалось, что на огромном пространстве он остался совершенно один, надо бы остановиться, оглядеться, но он не остановился, а, разбрызгивая черную речную морось, понесся дальше.
Несколько минут он бежал один и вдруг почувствовал: впереди кто-то есть. То ли человек, то ли конь, то ли собака – не понять, но кто-то есть… Семенов метнулся в сторону, отметил про себя, что по нему сейчас очень удобно стрелять, затем сделал резкий бросок в противоположную сторону и через несколько секунд столкнулся с огромным, будто гора, огненно-рыжим немцем.
Увидев перед собой невысокого, чернявого, похожего на монгола человека, немец неожиданно обрадованно засмеялся и поманил Семенова:
– Ити сюта!
Голос у него был трубный, слова получались крупные, округлые, будто отлитые из свинца. Немец снова поманил Семенова – не сомневаясь, что раздавит этого неказистого человечишку буквально одним пальцем:
– Ити сюта!
В правой руке немец держал винтовку с плоским блестящим штыком. «Таким штыком хорошо черствый хлеб резать – идет, как по маслу», – мелькнула в голове Семенова тусклая, совершенно ненужная мысль. В руке немца винтовка выглядела игрушечной, как детское деревянное ружье.
– Ну, Ифан, – вновь позвал его немец, довольный своими познаниями в русском языке.