Атаман - стр. 42
Никакой разумный командир не решится на вылазку, имея у себя в тылу два батальона, а если решится, то это будет либо великой дуростью, либо великой наглостью – ни то, ни другое нормальный офицер позволить себе не может. Так считали немцы. Но сотник Семенов считал по-другому, у него по части воинской арифметики вообще не было правил: два плюс два давали разный результат, могло получиться и пять, и шесть, и восемь, а могло получиться и полтора – все зависело от обстоятельств.
Утром Семенов отрезал ландштурмистов от своих. Когда из Журамина в Руду отправились две подводы с десятком вооруженных винтовками стариков, не замедлил их разоружить. Затем связал одной веревкой и обходным путем отправил в штаб бригады. Точно так же он перехватил пять подвод с продовольствием, которые шли в Журамин из Руды.
– Скоро мы австрийским шоколадом коней кормить будем, – пообещал сотник казакам. – А французским коньяком – поливать сено, чтобы душистее было. И венгерская ветчина у нас будет, и твердая немецкая колбаса, и швейцарский сыр, и чешские шпикачки…
Казакам было весело слушать перечисление этого гастрономического реестра, и вообще было весело воевать с таким командиром. А вот ландштурмистам было худо. Очень скоро их полевые кухни перестали дымиться.
Казаки же в самом деле и венгерской ветчиной, и дырявым швейцарским сыром, и твердой, аппетитно попахивающей дымком колбасой в красной лощеной облатке, на которой золотом был тиснут частокол готических букв «Брауншвейгская», полакомились, и многим другим. Казаки пластали колбасу шашками и, выковыривая из темной красной плоти мелкие блестящие жиринки, рассматривали их как нечто диковинное, пробовали на зуб и завистливо вздыхали:
– Это надо же ж так обработать кусок сала! А остальное куда делось? Ведь свинья-то была большая.
И всякий раз находился какой-нибудь острослов, который обязательно выражал недоумение по поводу дырок в сыре:
– Криворукие! Эти дырки надо пробками из-под вина затыкать – не могли как следует заляпать щели! Если провалишься в них – ногу сломаешь!
Ландштурмисты попробовали расчистить дорогу в Руду, но куда там – только телеги свои потеряли. Вместе с пулеметами.
– А ну как это старичье попрет на нас сразу двумя батальонами, – озадаченно почесывая затылки, обратились казаки к сотнику, – сметут нас дедки.
– Не сметут, – спокойно ответил сотник, – да и не попрут они никуда. У дедков приказ – умереть в Журамине. А немцы – народ такой: от приказа – ни на сантиметр. Так и будут сидеть в Журамине.
– Голодные?
– Голодные.
Вторая колонна подвод с продовольствием отправилась в Журамин под усиленным конвоем, вокруг них крутилось два с половиной десятка всадников, командовали проводкой два седых, очень похожих на семеновских учителей оренбургской поры сгорбленных офицера, оба – тихие, интеллигентные, муху не обидят – они были тоже из ландштурмистского призыва.