Атаман - стр. 20

– За мной! – вновь громко прокричал Семенов.

Запоздало оглянулся, почувствовал, как боль стянула ему скулы, выругался матом – сзади скакал Чупров, не отставал от казаков. Семенов погрозил ему кулаком:

– Отзынь! Коня мне запорешь!

Чупров его не понял, продолжал скакать, и Семенов, покраснев от натуги, от азарта, от злости, от досады на ординарца, словно тот был во всем виноват, заорал что было мочи и врубился в кучу спешившихся немцев, полоснул одного шашкой по голове, потом с оттяжкой рубанул другого.

Среди немцев поднялась паника.

– Знамя! Где знамя? – прорычал Семенов, будто немцы понимали русскую речь и могли разобраться в его рычании, метнулся в сторону, легким ударом шашки перерубил кожаные поводья, соединявшие десяток задастых крепких битюгов, собранных вместе, которые с визгом унеслись кто куда. Немцы остались без лошадей.

– Где знамя? – вновь прорычал Семенов, устремляясь в освободившийся проулок.

Казаки, размахивая шапками, выкрикивая что-то азартное, ринулись за ним следом.

– Дас зинд казакен! – послышался испуганный крик.

– Казакен, казакен, – подтвердил Семенов, продолжая орудовать шашкой.

Через несколько минут он догнал последнюю подводу обоза – с высокими бортами, нагруженная офицерскими сапогами, обоз еще не успел уйти – ездовой, старый худой немец в роскошной каскетке, сияющей медью и лаковым обтягом кожи, сидел на скрипучем, пахнущем ворванью[9] верху, как на груде соломы, и шлепал вожжами лошадей.

Увидев Семенова, он взвизгнул надорванно, будто получил удар ногой в низ живота, в самое важное место, и стремительно соскользнул с пароконки[10] на оглоблю, похожую на длинный орудийный ствол, с нее спрыгнул в чистый, присыпанный песком кювет, откатился в сторону, прикрывая голову руками.

Сотник не стал стрелять: ездовые – самые безобидные люди среди врагов – как правило, немощные, убогие, скрюченные ревматизмом, разноногие, криворукие – их жалеть надо, а не убивать. А вот «вильгельмов», как величает этот народ Чупров, небрежно пошлепывающих своих битюгов ладошками, каждый раз стараясь дотянуться до жирного конского зада, – он сейчас здорово пощекочет шашкой.

– Аль-ле-лю-лю-лю! – зашелся в крике сотник, заводясь от этого крика сам, делаясь сильнее, злее, ловчее, привстал на стременах, прокрутил шашкой над головой «мельницу» – блестящий клинок работал, как пропеллер «ньюпора» – боевого самолета, находящегося на вооружении у русской авиации. – Аль-ле-лю-лю-лю!

Конь под Семеновым был хороший, как и все его кони, – мог носиться, словно ветер, у дончака даже шкура задрожала, пошла сыпью от крика хозяина; запасной конь, на котором сейчас скакал Чупров, был еще лучше.