@ Актер. Часть 1 - стр. 35
Но свою дочь он все-таки потерял.
Правда, сначала Лиза часто звонила ему и даже регулярно выбиралась на лето в Москву. Но потом звонки и визиты сократились, стали все реже и реже, и теперь дай Бог, если они с Лизой перезванивались хотя бы раз в две-три недели. Последний раз дочь вообще приезжала к нему позапрошлой весной. И он с неприятным чувством отцовской ревности отметил, что его девочка без него выросла и изменилась. Это был уже не тот трогательный и неловкий ребенок, который не знал, куда деть свои неуклюжие руки и ноги, а молодая женщина с прямой осанкой, изящной фигурой, с незнакомой ему модной стрижкой, и даже (прости его Господи!) с потрясающе красивыми ногами, обнаженными до колена голубым, очень шедшим к ее смуглой коже, платьем. Пальто в тон, и взгляд – уверенный и спокойный взгляд женщины, знающей себе цену.
«У Лизы появился мужчина», – внезапно понял Домбровский.
– У тебя кто-то есть? Кто, если не секрет? – приглядываясь к дочери (они тогда как раз зашли в кафе на Якиманке, чтобы перекусить), в лоб спросил он у нее.
Лиза подняла на отца удивленные глаза, продолжая рассеянно водить пальцем по ободку чашки:
– Что?
– Ну… – Домбровский замялся. С одной стороны, о таком неудобно расспрашивать. А с другой, страх за дочь и антипатия к тому, кто в детстве смог влюбить ее в себя до суицида, заставили Домбровского забыть о неловкости и все-таки поискать нужные слова.
Тем временем Лиза откинулась на спинку стула, глядя на отца спокойно и без улыбки.
– Нет, папа, у меня никого нет, – произнесла она, и Домбровский почувствовал себя под этим взглядом ребенком.
– Тогда что с тобой происходит? – он машинально побарабанил пальцами по столу.
– В смысле? – Лиза, не меняя мимики, склонила голову набок.
– Ну, вообще. Лицо, например, – Максим Валентинович в свой черед покрутил пальцем у своего лица. – Глаза… Эти темные волосы.
Он не знал, как объяснить Лизе, что ему не понравилось в ней. Но это что-то его настораживало.
– Ах, это… Так, чисто-женские ухищрения. В Греции мода на здоровых и смуглых людей. – Лиза небрежно улыбнулась и покосилась в сторону окна кафе, из которого был виден осколок ярко-синего неба, после чего прищурилась и одним движением опустила на переносицу солнцезащитные очки.
«Точно закрылась от меня», – Домбровский перевел взгляд на шрамы на ее правой руке, которые много лет назад изуродовали ее запястье. И с удивлением понял, что они стали белей и тоньше, чем год назад. Они вообще казались практически незаметными.
«Хирург постарался или это сделало время?» Домбровский уже собирался спросить у Лизы, не сделала ли она пластику на руке, но, подумав, не стал. Не захотел вызвать в ее памяти ту застарелую боль.