Астера. Форт Огня - стр. 40
Села рядом и стала засыпать меня всякими «а помнишь». И из академических времен еще, и совсем недавних. А помнишь, как ты меня учил багги водить? А помнишь, как у Коли самогон рванул? Когда мы были на третьем курсе? А как ты спасал плешанов, помнишь?..
Болтала, болтала, ей даже отвечать не надо было. И потом смотрю, она такая несчастная стала. Сидит, рассказывает. А самой-то плохо. Я же вижу. Такая… тоненькая, маленькая. Одинокая. Я ее обнял, а она так, будто удивилась. Обняла меня тоже и застыла. Я уже даже собрался ее потормошить. Думал, сейчас скажет что-нибудь такое, о чем потом пожалеет. Но она вздохнула и говорит: «Саш, ты только горгула не бросай. А то я уеду, и у него совсем никого не останется. А он же цыпленок совсем!».
Ну и да. Мы потом целовались. Надеюсь, она это не прочитает.
Вино так мне и осталось, а она убежала собираться.
Вот, и что это было?
Гостиный двор Журавка в деревне Ореховый Спуск на Белограньском тракте
Ференс
Выехали поздно, пришлось долго ждать, пока князь подпишет подорожные грамоты. Старший офицер, которому Ференс должен был подчиняться, капитан Роман Кайман из Синей Лабы, нервничал, громко срывался на подчиненных, сетовал, что придется ночевать в поле.
Ференс делал вид, что не имеет к солдатам князя никакого отношения. Его забота – встретить у перевала разведчиков-шимс и проводить до их полевого лагеря. А там уж, пусть командиры с ними разбираются.
Второй приказ нравился ему куда меньше – опознать девицу Аркада, дочку полковника, и указать на нее капитану Кайману.
В подробности его не посветили – незачем, но и семи пядей во лбу не надо иметь, чтоб догадаться. Полковника на днях арестовали. За шпионаж.
И скорей всего, приговорят. А если у людей князя в качестве козыря против него будет хотя бы одна из дочерей (нет, лучше, конечно, все семейство!) то он не глядя подпишет все признательные показания. В теории.
Ференсу полковник, которого собственные подчиненные за глаза называли Яром Пограничником, нравился. Он был внимательным мудрым стратегом, прекрасно разбирающемся и в искусстве фортификации и в сложностях бивачной жизни большого военного отряда, а то и армии. Мог ли он предать князя? Вряд ли. Могли ли его так крупно подставить? Возможно. Полковник многим мешал.
Отца, впрочем, это не волновало. Он-то любил повторять, что дела циркусов – это не дела драконов. У него есть своя цель. И покуда жив, он будет к ней идти. И всех верных людей увлечет за собой – будь то родной сын или же кордонский князь.
Все это были домыслы, но в свете княжеских проектов последних недель, они Ференсу вовсе не казались надуманными.