Аспект белее смерти - стр. 56
Это ведь всё из-за меня! Именно я привлекаю теней! Они слетаются на сияние моего духа!
Я задержал дыхание, не желая втягивать в себя противоестественную стылость, но, сколько ни терпел, внутреннее свечение и не думало затухать. И тогда вспомнились упражнения в подвале часовни – вспомнилось, как вбирал тепло, чтобы сразу вытолкнуть его из тела.
Вытолкнуть!
Усилием воли я выбросил из себя стылость, а ещё попытался мысленно отгородиться от неё вовсе, чтобы уже точно не втянуть при следующем вдохе. Светящаяся волна вырвалась из меня и рассеялась в полумраке комнаты, сработал и воображаемый барьер – когда потянул в себя через судорожно стиснутые зубы воздух, меня не продрало стылостью, а внутреннее сияние не разгорелось с новой силой и продолжило понемногу угасать.
Вот так, черти драные! Вот так!
Кольцо теней разомкнулось, приблудные духи бестолково заметались по комнате, огоньки свечей вновь начали плеваться длинными искрами. Тишина сгинула, и комната взорвалась криками, визгами, воплями и плачем, но всё это перекрыл яростный рык Луки:
– Сидеть! – Он отвесил оплеуху одному, влепил пощёчину другому, и тут же его примеру последовал Хват. Порядок они навели – вмиг.
Я с места не сдвинулся. Я едва сдерживал дрожь и пытался очистить тело от сияния, пытался – и окончательно вытравить из себя остатки небесной энергии не мог. Приблудные духи потеряли меня из виду, но не уносились прочь, а метались в поисках путеводного огня.
Они чуяли добычу. Чуяли меня.
По лицу катился солёный пот, спина взмокла, сердце колотилось, словно бежал наперегонки с лошадью, мысленный барьер – выдуманный или реальный, не важно! – давил тяжким грузом, в голове шумело. Снова накатил дикий ужас, и я едва не утратил самоконтроля, но всё же совладал с паникой и продолжил размеренно дышать, стараясь не втягивать в себя отравившую комнату стылость, а её случайно захваченные крохи без промедления выталкивал обратно, заодно пытался сделаться невидимым и незначительным. Перестать существовать.
Не смог. Точнее – не успел. Небесный прилив схлынул и утянул призрачные тени с собой, мир сделался прежним.
Мир сделался прежним. Я – нет.
Все загомонили и засуетились, Рыжуля начала раздавать малышне невесть где раздобытые леденцы, плач и рыдания как отрезало, на смену им пришли смех и писк, а кто-то, не поделив угощение, даже взялся мутузить друг друга. Из всех огарков не погасли только пять, Хват с Лукой запалили от них лучины и принялись разжигать остальные.
Меня била дрожь, рубаха насквозь промокла от пота, Яр выглядел ничуть не лучше.