Аскольдова тризна - стр. 38
Много простых людей теперь приходило к Кнаху в Перынскую рощу. Шли в основном те, на ком был дурной сглаз: верили, что все их беды и неудачи от этого. Особенно опасались черных глаз. Эти глаза, считали, куда опаснее серых или голубых.
Жила в народе древняя вера в убийственную силу взгляда Василиска. Даже повстречаться с ним во сне – явная смерть. Представлял собой Василиск животное – видом дракон с крыльями и петушиной головой. А египтяне, к примеру, Василиска представляли ужасным крокодилом, быстро бегавшим как по воде, так и по суше. А если бы спросить о Василиске грека Кевкамена, христианина, он бы ответил, что знает о нем из одного псалма Давида, в котором и говорится о Василиске.
Хитрый Кнах, конечно, как мог снимал дурной сглаз, но в конце своего действа всегда добавлял:
– Многие беды от него, но еще они исходят и от нашего князя: люди стонут от податей.
– И то верно… – соглашался человек, задумавшись.
А тут еще там, где обычно собирались купцы и людины, – возле Гостиных дворов, на капищах Перуна (около моста через Волхов и на берегу Ильмень-озера) – всегда оказывался какой-нибудь жрец и потихоньку начинал заводить речь о новых порядках князя, якобы идущих вразрез с жизненными интересами словен новгородских. И будто невзначай вспоминал о брате Рюрика, проживающем в Старой Ладоге, у которого бесстыдно отобрали стол, и добавлял:
– Водим-то старше Рюрика, у него и все права на княжество… Да, сказывают, и поумнее он!
Кто сказывает и так ли сказывает – неважно, лишь бы поглубже внедрить в души людские чувство отвращения к нынешнему князю.
Кнах радовался и говорил тем жрецам, которые знали, кто он такой:
– Душа моего несправедливо казненного брата смотрит с небес довольная и видит, что мы не сидим сложа руки. Мы отомстим за него!
Боясь, что его кто-то может все-таки выдать и он разделит судьбу Сереженя, Кнах отдал буковые дощечки, рассказывающие о событиях в Руси Северной и Киевской накануне 864 года[57], на хранение волхвам.
Но перед тем, как расстаться с ними навсегда, брат верховного жреца взял одну дощечку и прочитал в конце ее: «Трава зеленая – это знак божеский. Мы должны собирать ее в сосуд для осуривания[58], дабы на собраниях наших воспевать богов в мерцающем небе и отцу нашему Даждьбогу жертву творить. А она в Ирии уже священна во сто крат».
Кнах повертел в руках дощечку, вздохнул, прочитав далее предупреждение брата: «Но беда идет на Русь… Греки хотят окрестить нас, чтобы стричь с нас дань, подобно пастырям, стекающимся в Скифию.
Не позволяйте волкам похищать агнцев, которые суть дети Солнца!»