Аскольдова тризна - стр. 26
И тут на ум пало самое страшное: «Ведь Тур мог подслушать и наш разговор с Вышатой о моем сыне, которого я хочу сделать соправителем; значит, смерть может угрожать и ему!..»
Но еще одного не предполагал Аскольд – вероятности гибели его самого. Хотя говаривал отец – потомок братьев Кия, Щека и Хорива: «Все мы растем под красным солнышком, на божьей росе… Что было, то увидели, что будет – увидим…»
4
Кузнец Олаф и берсерк Торстейн ждали, когда у Афарея отрастут волосы, чтобы потом выехать и Старой Ладоги в Новгород. Можно было подумать, что «морской конунг» перевел человека из разряда рабов в свободные люди, да так в лагере и думали, но Водим не хотел лишаться прекрасного строителя, поэтому ковш пенного пива, завершающего процедуру перевода, греку не подносил. А без этого, хоть и с длинными волосами, раб оставался рабом.
Скальд Рюне тоже попросился поехать к Рюрику: хотелось увидеть словенского князя и сочинить о нем две-три висы, неважно каких; на большее у скальда не хватило бы вдохновения. Другое дело – петь о подвигах конунга. А тут какой-то князишка, во владениях которого вот-вот взбунтуются его подданные.
Пока шли приготовления к отъезду, колдунью Ли-ставу поместили в избушке, сооруженной специально для нее за третьим магическим кольцом, чтобы она там в одиночестве чаще общалась со своими духами и вымаливала у них прежнее покровительство. Как у нее шли дела, оставалось тайной, только по ночам норманны и дикая водь, жившая в камышовых шалашах поблизости, видели, как над избушкой вспыхивает огонь, а затем в виде змеи улетает в темное звездное поднебесье.
И вот настало время. Конунг еще раз собрал всю пятерку и, напутствуя словами, чтобы без хорошо содеянного, ради которого он их посылает, не смели показываться на глаза, отпустил от себя. Афарей на улице обнял Кастора, провел ладонью по его лысой голове… Кевкамен в Новгороде сказал, что лысые греки похожи на синих общипанных кур; Афарей отвернулся, чтобы скрыть слезы.
– Не плачь, отец, ты едешь туда, где живут свободные люди… Мы еще встретимся.
Афарей вытер глаза, внимательно посмотрел на сына. Догадывается ли он, с каким заданием едут они в Новгород, хотя знал, что сие держится в строжайшей тайне. На лице Кастора ничего такого не обнаружил, сел вместе с Листавой в телегу, запряженную двумя лошадьми.
В сопровождении верховых скальда, кузнеца, берсерка и нескольких конных охранников выехали из лагеря.
Все бы ничего, да по дороге потеряли чеку, но не заметили, и колесо, вихляясь на оси, в конце концов соскочило, – колдунья сильно ушиблась. Пришлось остановиться в ближайшем селении у води, подправить телегу и наложить на ушибы чаровницы повязки из лечебной мази. Случай сам по себе незначительный, но он сильно подействовал на Афарея. «Видно, ничего путного из нашей затеи не получится…» – решил грек про себя. Про это, конечно, никому не поведал.