Артефакты - стр. 44
Карина была человеком практичным и тщательно изучала пространство вариантов. Когда ввиду юношеской абулии и лени она понимала, что с огромной вероятностью провалит вступительные экзамены, сразу начинала искать пути отступления. К выдуманной наркомании она подошла со всей серьезностью: прочитала массу медицинской литературы (а лучше бы Гоголя), провела опыты, тестируя различные препараты и втихую сдавая мочу в подвальную лабораторию, ночами сидела на форумах анонимных наркоманов в поисках соответствующей для нее истории, парафраз которой она озвучит родителям. Ровно с той же серьезностью она подходила к вопросу счастья. Изо всех сил пыталась достичь воспетой Демокритом эвтюмии или на худой конец полной атараксии. Для того чтобы «воспитать» в себе умение быть счастливой, она составила список того, что приносит ей удовольствие вне зависимости от внешних факторов. И тут выяснилось: сильнее всего она любит вкусно поесть, интересно почитать и погулять по Кузнецкому мосту с термосом чая с клюквой. Позднее к этому добавились танцы, пение голышом под душем и настольные игры.
Ее расписание который год не менялось, и я всегда знала, где ее застать. Хоть мы и не общались.
Утром субботы она отправлялась на рынок, где Мансур уже заготовил для нее свежую вырезку, розовые помидоры (даже зимой), пучки эстрагона и базилика, дагестанский овечий сыр, домашний сацебели и далее по списку. Заполняла холодильник ароматной снедью, а потом отправлялась гулять по переулкам Рождественки, пешком доходила до Армянского переулка, где занималась кизомбой. Вечер, если не было праздников, юбилеев и свиданий, она проводила дома. Наливала себе бокал «Киндзмараули», резала пахучий сыр толстыми дольками, заворачивала в каждую из них веточку тархуна и под эту закусь предавалась эскапизму – смотрела старую добрую эротику восьмидесятых. Обязательно с прыщавым Микки Рурком. По воскресеньям она ритуально собирала своих домашних на ужин и игры в го, нарды или рэндзю, окна кухни с обеда запотевали от готовки, а потом в гостиной зажигались свечи, и все собирались за большим столом, обсуждали события недели и над чем-то смеялись.
А затем приходил понедельник. Без спроса и предупреждения.
Или я. Чуть раньше, чем понедельник.
Мне пришлось провести два с половиной часа на лавке напротив ее подъезда, чтобы удостовериться, что все ушли, и к тому моменту, когда из комнаты в комнату маячил лишь один силуэт, я изрядно проголодалась. На улице стало зябко, и руки не на шутку замерзли – мне далеко не с первой попытки удалось набрать код на ее домофоне. Карина подумала, что ее семейные кулемы, как обычно, забыли что-нибудь, и отперла дверь, не заглядывая в глазок.