Аромат волшебства. Книга первая - стр. 4

Хм, Грызень.

… А кто такой Грызень?

Что же, да будет тебе известно, мой дорогой читатель, что «Грызнем» ребята прозвали своего отчима. А ещё он был тем самым магом, в лаборатории которого они селитру искали. Правда, тут стоит сказать, что кроме сих мальчуганов никто так этого мужчину не называл. При рождении он получил весьма поэтичное и в чём-то по‑королевски красивое имя – Людвиг Верфайер, виконт Даглицкий. А в народе имел большую популярность как Людвиг Пламенный. Всё потому, что он был магом огня, не так давно прославившимся на всё королевство Ортланд своими громкими подвигами. Причём магом огня он был уже четвёртым подряд в своём роду, и, стоит сказать, род у него был значимый, даже за пределами королевства Ортланд всем известный. Так что, не увлекись всерьёз такой важный человек сельской простушкой Марьей – юной вдовушкой, оставшейся при двоих сыновьях, так бы Витёк с Виталькой и жили в крохотной деревушке на окраине дремучего леса. Но судьба та ещё проказница. Вышло так, что израненный после сражения с драконом лорд Людвиг Верфайер прямиком на их кособокую избу выехал. Повезло ему, что на лошадь вскочить успел, а только потом сознание потерял. И хорошо, что кобыла не в глушь понесла, а навстречу к каким-никаким, а к людям вывела. После же, покуда сердобольная вдовушка мага выхаживала, он влюбился. Влюбился да вопреки своей благородной родне ещё и женился, не особо раздумывая над тем, что свою избранницу он знает всего ничего и самому ему только двадцать три года, да и то по зиме исполнится. И можно было бы сказать, что всё это удивительная сказка со счастливым концом, но не стало оно сказкой для мальчуганов. Пасынки лорда Верфайера лишь тяготили, из месяца в месяц терпение его заканчивалось. Оттого и прозвали они отчима Грызнем. Спасу им от него не было. Третий год уж пошёл, как мучаются! В сад чужой яблоки рвать – не смей ходить. Жди, когда тебе слуги фрукты с рынка принесут. В доме не поиграй с задором – веди себя достойно. Одежду не пачкай, говори правильно, да ещё учись! И если Витьке грамота давалась, то старшему Виталику с превеликим трудом. Ему бы на улицу удрать, с ребятами поиграть, девчонок дразнить, с тарзанки на мосту сигать или драться. Но тут уж Грызень над душой стоит и грызёт, и грызёт, и грызёт противный! Всё совестит и чихвостит чего‑то. Чего ему только всё неймётся?

– Никак, – жалобно пропищал Витька и расплакался. – Никак, Виталь, нам самим не справиться.

Да, такой оплошности не скроешь. Пламя уже спалило шторы, даже перекинулось на стеллажи и потолочные балки. Виталька боязливо вжал голову в плечи и сам не знал, что теперь говорить и делать. Как оправдываться? Вроде всего-то дел – баночку одну опрокинул. А как результат лаборатория горит. Вся горит. Места живого в ней нету. Дым коромыслом.