Армагеддон в ретроспективе (сборник) - стр. 14

А возле развалин ютилась обглоданная церковь без крыши.

На фоне ночного неба, решительный и неукротимый, торчал старый шпиль, а местная паства состояла из гнили и привидений. Мы вошли в церковь и услышали, как где-то от натуги загудел паром, тащивший вверх по реке баржи, – и эхо этого клича донеслось до нас через долинный ландшафт, эхо задавленное и похоронное.

Ухнула сова, над головами мелькнула летучая мышь. Доктор Тарбелл подкатил барабан поближе к алтарю. Я подсоединил провода из катушки к выключателю, а выключатель соединил с барабаном, для чего потребовалось еще футов двадцать провода. Другой конец линии был включен в сеть фермерского дома на холме.

– Который час? – шепотом спросил доктор Тарбелл.

– Без пяти одиннадцать.

– Хорошо, – сказал он слабым голосом. Мы оба были охвачены страхом. – Послушай, думаю, ничего не случится – в смысле, с нами, – но на всякий случай в фермерском доме я оставил письмо.

– Я тоже. – С этими словами я вцепился ему в руку. – Знаете что, давайте все это отменим, а? – взмолился я. – Ведь если дьявол есть и мы пытаемся загнать его в угол, он ведь на нас окрысится – а возможности у него сами знаете какие!

– Можешь не оставаться, – произнес Тарбелл. – С выключателем я справлюсь и сам.

– Вы решили довести это дело до конца?

– Хотя и дрожу от страха, – признался он.

Я тяжело вздохнул:

– Хорошо. Помоги вам Господь. Выключатель беру на себя.

– Ну и ладно, – в голосе его звучало изнеможение, – надевай защитные наушники, и пошли.

Колокола на часовне в Скенектеди начали отбивать одиннадцать.

Доктор Тарбелл сглотнул слюну, сделал шаг к алтарю, отогнал пристроившуюся жабу и запустил зловещую церемонию.

Он готовился к исполнению этой роли и репетировал не одну неделю, я же тем временем искал подходящее место с мрачными декорациями. Мне не удалось найти колодец, куда швырнули некрещеного младенца, но я нарыл достаточно других мерзостей той же категории – даже самый извращенный дьявол счел бы их достойной заменой.

И вот теперь, во имя науки и человечества, доктор Тарбелл собирался вложить всю душу в мессу святого Секера. С выражением ужаса на лице он намеревался совершить такое, на что добрый христианин если посмотрит, то сразу ослепнет, оглохнет и онемеет до конца жизни.

Мне пока удавалось оставаться в здравом уме, и я с облегчением вздохнул, когда часы на башне в Скенектеди начали отбивать двенадцать.

– Явись, сатана! – вскричал доктор Тарбелл с первым ударом. – Услышь слуг своих, повелитель ночи, и явись!

Часы пробили последний раз, и доктор Тарбелл, совершенно обессиленный, сполз на пол вдоль алтаря. Вскоре он выпрямился, пожал плечами и улыбнулся.