Аркадия - стр. 23
он.
И плотно сжимать зубы, когда, надевая кроссовки на мокрые после прогулки по воде ноги, тысячи прилипших песчинок до боли впивались в кожу. Так мне и надо. В конце концов, наивно было полагать, что случившееся возможно исправить одним лишь разговором.
Я вернулась в посёлок по узким дорожкам между домами и огородами, перешагивая через оставленные кабаньими носами рытвины, вышла к остановке, превратившейся теперь ещё и в туристический пункт, взяла со стенда бесплатный буклет с картой местности – хотя зачем, я и так знала тут каждое дерево, под которым мы целовались.
Мне не хотелось идти домой, не хотелось смотреть в глаза тёте и говорить, что у меня ничего не получилось, поэтому я обогнула увешанную пляжными сумками и складными стульями компанию туристов и медленно поплелась вперёд без особой цели, пока не упёрлась в магазин. Классический такой деревенский магазин, единственный в посёлке: домик с черепичной крышей, написанные от руки объявления о скидках на двери, въевшийся в стены слегка затхлый аромат. Я дёрнула за ручку и зашла внутрь, оглядела выцветшие плакаты с рекламой шоколадок, с сомнением покосилась на холодильник с развесными пельменями, а когда принялась изучать ассортимент резиновых тапочек, где-то в глубине зашуршали занавески, пахнуло цветами, и, шаркая шлёпками, за широким прилавком возникла она.
– Светка! – тут же воскликнула я и, возможно, бросилась бы её обнимать, если бы не заваленный леденцами и жвачками прилавок между нами. – Привет!
От угловатого подростка не осталось и следа, теперь на меня смотрела привлекательная девушка с длинной шеей, тонкими руками и округлыми формами там, где им положено быть округлыми. А ещё пропала дурацкая пушистая чёлка, и тёмные, почти чёрные волосы копной игривых кудряшек лежали на плече, открывая лоб с чёткими густыми бровями.
– Потрясающе выглядишь! – улыбнулась я. – Ты как? Как Володька?
– Нормально Володька. Что ты здесь делаешь? – жёстко отчеканила она, и дружелюбная улыбка с моего лица исчезла.
– Тётю… приехала повидать, – сбившись, ответила я.
– Тётю? А не Ильюшу ли?
Меня передёрнуло. Я всегда лояльно относилась к странным именам и их производным: со мной в классе училась простая русская девочка по имени Лондон. Но было два исключения. Первое – ну почему родители назвали брата Милош? Он даже ни разу не милый, вот вообще! Успокаивало лишь то, что я с упоением могла дразнить его Милкой или Лошиком и наблюдать, как он бесится. А второе – я до дрожи и кровавых мушек перед глазами не выносила, когда Илюшу называли Ильюшей. Сразу хотелось убивать.