Археолог 1. Солнечный камень - стр. 35
– Озеро там есть, – нашёлся я. – Неро. Большое озеро. Ребята на нём специальную технику испытывают. Митька хотел тебе письмо написать, но начальство запретило. Секретная практика!
– Помнит, значит, отца! – умилился дядя Слава. По его небритой щеке скатилась одинокая мутная слеза. – Ну, наливай! За Митьку моего! Настоящего мужика я вырастил!
Мы снова выпили. Остриём ножа я соорудил из хлеба и кильки бутерброд и протянул дяде Славе. Но тот даже не заметил. Вытащил из пачки папиросу, нашарил в кармане спортивок раздавленный спичечный коробок и закурил. Терпкий сизый дым пополз по комнате.
– А я, видишь – совсем один! – всхлипнул дядя Слава. – Жена бросила, сука! Митька уехал. А у меня здесь – никого. Один, как собака. И уехать некуда. Некуда, понимаешь? Тебя как зовут?
– Саня, – ответил я, рукой отгоняя от лица папиросный дым.
– Ты – человек, Саня! И я человек! А разве люди так живут? Целыми днями один-одинёшенек, как сыч. А сыч – это разве человек? Человек – это звучит гордо! Кто сказал, а?
– Горький.
– Вот! Алексей Максимыч! Великий пролетарский писатель!
Я соорудил ещё один бутерброд.
– Ты бы поел, дядя Слава.
– Иди на…р! – неожиданно окрысился дядя Слава и одним движением затушил окурок папиросы в консервной банке. – Водки налей!
К этому моменту, наша увлекательная беседа порядком мне надоела. Всё, что мне было нужно, я узнал. Надираться в компании алкоголика не входило в мои ближайшие планы, а вонь по-прежнему резала глаза.
– Давай сам, дядя Слава! – миролюбиво ответил я. – А я пойду.
– Куда? Стоять, щенок! Мало я тебя порол?
Видно, ему опять примерещилось, что я – Митька, который без памяти сбежал в мореходку от запойного папаши.
Дядя Слава приподнялся с места. Но я, проходя мимо, легонько толкнул его в плечо, и алкаш рухнул обратно на кровать.
На улице я с удовольствием втянул в себя свежий воздух. Несколько раз резко выдохнул, выгоняя из лёгких запах дяди Славиной квартиры.
– Чего распыхтелся, козлина? – визгливо ошпарил сзади женский голос. – Пролез-таки? Я же тебе сказала, что у этого алкаша ничего нет! И нечего тут шастать, к моему белью пристраиваться! Только попробуй украсть – засажу тут же!
Тётка по-прежнему была в цветастом халате и с тазом. Только на этот раз таз был полон мокрым бельём.
Тётка пёрла на меня, как броненосец на рыбацкую лодку. Я сделал шаг в сторону.
– Вали отсюдова! – подбодрила меня тётка. – Чтобы духу твоего здесь не было!
И принялась развешивать на верёвке мокрое бельё.
А я обогнул дом и по тропинке направился к ожидавшим меня друзьям. И по дороге вспомнил, что бизнесмена, у которого я гостил в Балтийске в начале девяностых, звали Дмитрием. И он вполне мог быть тем самым Митькой – законным наследником алкаша дяди Славы.