Аргентинец - стр. 40
– Сделайте тортийю, – посоветовал Клим. – Это такие лепешки. В своё время я только ими и питался.
– Вот и пишите не глупости всякие, а полезные советы! Может, вы что-нибудь про картофельную шелуху или про селёдочные головки знаете? Помните, раньше продавали книжки «Обед за гривенник»? Вот что народу надо! А своему Хитруку передайте, пусть дурью не мается.
Клим пожал плечами.
– Он не может равнодушно смотреть на…
– Равнодушие – это ровная душа! – рявкнула Дурга. – Вы ко всему относитесь одинаково ровно, ни от кого ничего не ждёте и потому не страдаете. Так и скажите Хитруку!
Она записала рецепт тортийи и внесла Клима в реестр.
– Заходите вечером, я вас вашим блюдом угощу.
Глава 7. Заговорщики
1
Прошло больше месяца, но Клим не прислал ни одного письма. Нина то и дело ходила на почту, которая наконец-то заработала, но дама за деревянной перегородкой каждый раз говорила, что на имя Одинцовой ничего не поступало. Из Осинок тоже не было известий, и Нина подозревала, что у неё больше нет завода. Рабочие, не получая платы, наверняка растащили оборудование и разграбили барский дом.
Нина чувствовала себя в заколдованном лесу. Однажды она выбрала неправильную дорожку – отказала Климу, думая, что так она спасёт свою семью и своё дело, – а это была просто проверка: «Покажи, чем ты готова пожертвовать ради любви? Ничем? Ну, тогда ничего и не получишь».
Если бы тогда, в сентябре, Нина послушала Клима, сейчас бы они были в Буэнос-Айресе, в полной безопасности. А теперь всё, что у неё осталось, – это «ключ от сердца» и винный погреб, запасы которого стремительно таяли.
Нина носила подарок Клима на цепочке на шее, как талисман. Вечером, расплетая косу, запускала пальцы в кудри – Клим любил так делать. Утыкалась лицом в подушку, на которой он спал. Ходила по улицам, подмечая невидимые следы его присутствия: вот тут он уронил в снег перчатку; вот тут катал Нину по ледяной дорожке…
Она помнила всё: разноцветные волоски его утренней щетины – чёрные, светлые, рыжие; глаза цвета крепко заваренного чая; еле приметный шарик-шрамик в мочке левого уха – след от серьги, заведённой в девятнадцать лет и где-то потерявшейся.
Жора говорил, что не собирается связывать все надежды с Климом. У него было одно на уме:
– Мы не можем бросить Россию в трудный час! Сейчас все, кто могут держать оружие в руках, едут на юг и присоединяются к Добровольческой армии, чтобы бороться с большевизмом.
Нина смотрела на него, и у неё сердце обливалось кровью. Жора был ещё совсем птенец – худенький, нескладный, со вздыбленными вихрами над затылком. Какой из него солдат?