Анжелика в Квебеке - стр. 68
Здесь нашел приют герцог де Ла Ферте, господин мрачный и неспокойный. Тяжело скрываться под чужим именем, особенно когда прошлое вдруг возникает из небытия в образе очаровательной женщины, а ваше инкогнито не позволяет открыться ей.
Он двигает свой оловянный кубок по столешнице, отполированной несколькими поколениями пьянчуг. Он сидит, развалившись на стуле, вытянув руку, и измятая кружевная манжета покрывает его запястье и пальцы, которые, дрожа, держат сосуд.
Он бормочет:
– Тот, кто не обладал ею… не знает, что такое женщина…
Трое его собутыльников насмешливо хохочут.
– Смейтесь сколько угодно, друзья, – говорит он. – Но кто не держал ее в своих объятиях, не ласкал это божественное тело, не проникал в его сладостные капканы, тот не знает, что такое любовь.
Внезапно он кричит:
– Налей, кабатчик! Мне что, так и сидеть с протянутой рукой, пока я не засохну на корню?
Антонен Буавит бросает презрительный взгляд на этого грубияна. Вот уже тридцать лет, как он повесил вывеску над своим трактиром «Восходящее Солнце» и получил от королевского судьи разрешение «держать питейное заведение и харчевню и иметь лицензию на изготовление и продажу пива, всяких крепких ликеров, вин и сиропов». И он не забыл, что был первым трактирщиком Новой Франции и что нынче его заведение единственное во всем Верхнем городе. Расположенное на равном расстоянии от собора, семинарии, монастырей иезуитов и урсулинок, оно закрывает двери во время соборных служб и воскресной мессы, и, несмотря на то что алкоголь в нем отпускают куда как споро, после полудня здесь могут посидеть и дамы, чтобы выпить капельку малаги, сидра или воды с апельсиновым сиропом.
Так что его заведение нельзя назвать «кабаком». И ему совсем не нравится, что эти знатные господа, чужие в этих краях, забывают, что находятся не на какой-нибудь парижской улочке, где они могли сколько угодно выражать свое презрение беззащитным держателям таверн. Этим летом корабли привезли немало неприятных субъектов. С каждым годом их приезжает все больше и больше. Они что, принимают Новую Францию за свалку?
Антонен Буавит ворчит:
– Засохнуть на корню? Это ему не грозит. Он слишком часто смачивает глотку, чтобы такое могло случиться.
Вокруг него слышится смех, и Антонен, удовлетворенный своей местью, неся глиняный кувшин, подходит к столу этих господ.
Он нальет им крепкого пойла. Так они быстрее опьянеют, и он сможет позвать их слуг, чтобы те забрали их и отвели домой.
С тех пор как прибыли в августе, эти четверо проводят время за выпивкой и игрой по-крупному во всех городских притонах в компании распутных девок и уже доставили ему немало хлопот. К тому же он точно не знает, смогут ли они с ним рассчитаться. Вполне может статься, что они неплатежеспособны. По правилам ему запрещено открывать кредит отпрыскам знатных семейств, солдатам и слугам.