Анжелика в Квебеке - стр. 13

Анжелика еще раз взяла у маркиза подзорную трубу и в конце концов разглядела важного длинноносого священника, которого мельком видела в Голдсборо. Никаких сомнений – это действительно был он. Он дожидался своего покровителя, стоя с благочестивым видом на краю пристани, и трудно было себе представить, что этот человек, всегда серьезный и важный, пешком преодолел почти триста лье по лесистой опасной местности.

Квебек походил сейчас на дерево, увешанное плодами. Не было ни одного окна, откуда не выглядывала бы чья-нибудь голова. Повсюду – на площадях, в парках и садах – толпился народ. На крепостных стенах сидело множество людей. Все места, откуда можно было видеть происходящее на пристани, были давно заняты. За малыми фортами Верхнего города простиралось широкое зеленое плато, которое теперь кишело народом, отчего оно приобрело рыжеватый оттенок. Это были индейцы, союзники и друзья Франции.

Вильдавре, отойдя в сторону, крикнул Анжелике:

– Само собой, я предоставлю в ваше распоряжение мой портшез, чтобы вы могли добраться до собора, на торжественную мессу. Мой портшез чуть ли не единственный в Квебеке и, во всяком случае, самый комфортабельный.

Снова подойдя к ней, он добавил:

– Ничего не бойтесь, под моей защитой вы неприкосновенны… Вот увидите.

Да, ему и в голову не приходило, что их могут встретить пушечными ядрами.

И он снова удалился, прокладывая себе дорогу среди снующих по палубе «Голдсборо» людей. Матросы выглядели великолепно, одетые в форму из белого полотна с голубыми с золотом кушаками и голубыми с золотыми кисточками шапками. Многие находились на вантах и сидели на реях, готовые в случае тревоги тотчас поднять паруса. Хотя они и были сегодня при параде, нельзя было забывать, что в любой момент мог быть дан сигнал тревоги.

Вильдавре, перегнувшись через фальшборт, к снующим вокруг баркам и лодкам, громко приветствовал своих знакомых.

К Анжелике подошли Нильс Эббиэл, светловолосый парнишка-швед, и негритенок Тимоти. На них были красные суконные сюртуки с отделанными вышивкой лацканами, белые чулки и башмаки, украшенные атласными бантами, скрепленными серебряными пряжками. Оба мальчика были страшно горды тем, что им поручили нести края накидки графини де Пейрак.

К ним снова подошел маркиз де Вильдавре. Теперь он был бледен и взволнован.

– Одна вещь разбита, – сказал он. – Это ужасно.

– О какой вещи идет речь?

– О моей фаянсовой походной печи! И конечно, она была украшена самым что ни на есть прекрасным узором.

Его досада еще усилилась, когда он увидел Тимоти в малиновой ливрее.