Анжелика в Квебеке - стр. 112

На пороге появилась Иоланда, одетая в клетчатый атласный плащ, который ее мать Марселина подарила ей для торжественных случаев. В одной руке она держала молитвенник, другую положила на плечо Шерубена. Их сопровождал Адемар, зажав под мышкой свою форменную шляпу. Марселина дала дочери множество наставлений касательно сурового климата Квебека. Он был нисколько не похож на мягкий климат Французского залива, где, конечно, бывали и неистовые бури, и бешеные приливы, но где, как сорняки, цвели розовые, синие и белые люпины и море никогда не замерзало.

Анжелика взяла за руки Онорину и Тимоти.

– Ты прав, великий сагамор, – сказала она, – напомнив нам о наших обязанностях перед Богом. Пойдем к причастию.

То, что в Квебеке называлось семинарией, было на самом деле резиденцией архиепископа. Монсеньор де Лаваль, епископ Петреи и апостольский викарий Новой Франции, собирал здесь свой клир, свое духовное воинство, которое продолжило дело, начатое миссионерами – иезуитами и францисканцами, и служило белой пастве, не пользуясь доходами кюре. В этих больших зданиях, в два и три этажа, священники различных приходов находили приют и средства к существованию.

Здесь также размещалась школа для мальчиков, в которой было множество воспитанников: маленькие индейцы, которых их учителя надеялись офранцузить, дети из далеких поместий и концессий, сироты, оставшиеся на попечении приходов. Преподавали в ней и священники, и иезуиты, обучавшие детей математике, грамматике, естественным наукам и т. п. Здесь же перед рукоположением обучались подростки и юноши, желающие стать священниками.

Большой двор семинарии, выходивший на Соборную площадь, был огорожен массивной чугунной решеткой, на которой красовался позолоченный герб рода Монморанси-Лавалей, а также герб, на котором переплелись буквы «И. М. И.» – Иисус – Мария – Иосиф.

Анжелика пересекла этот двор твердым шагом. Когда зазвонил колокол, появился один из преподавателей семинарии.

Дамы оставили Анжелику на его попечение, и он сначала провел ее по длинному, вымощенному плиткой коридору, а затем – по ступеням новой каменной лестницы.

Вдали слышались детские голоса, поющие псалмы, и звуки органа. Орган играл то громче, то тише, органист-виртуоз брал победоносные аккорды, потом начинал снова, музицируя с явным удовольствием. Царила бодрая и вместе с тем домашняя атмосфера.

Поднявшись наверх, священник посторонился и пропустил посетительницу. В просторной приемной аудиенции у епископа ожидало множество людей.

Эти господа из семинарии, должно быть, обладали крепким здоровьем, потому что комната не только не отапливалась, но одно из ее высоких окон с маленькими цветными стеклами даже было открыто, несомненно, для того, чтобы яркое солнце этого ноябрьского дня проникло внутрь и согрело ее вместо печи или жаровни.