Анжелика в Квебеке - стр. 100
Уперев локти в колени, она задумалась:
– Нет, я ошиблась. Последний раз я тебя видела не на ярмарке Сен-Жермен, а потом, когда мы пошли искать твоего малыша, ну того, самого маленького, Кантора, которого похитили цыгане… Да, именно тогда я видела тебя всю обчекрыженную. Стало быть, это было уже после потасовки на ярмарке Сен-Жермен, после того как легавые прошлись по твоей голове своими ножницами…[3] Ты помнишь?
– Помню.
– Вчера я видела твоего Кантора. Он красив, как бог, как греческий бог. Нам повезло, что возле Шарантона мы настигли тех цыган, что его своровали. Этот бег под дождем! Ты помнишь? Что нам стоило бежать взапуски в те времена… Сейчас я бы так не смогла… Выпьем! Он тут, твой Кантор, спасенный от чертовых легавых, которые желали нам, бедным девушкам, смерти. Да благословит Бог Канаду! У меня тоже есть сынок. Не такой красивый, как твой, но…
– Я его видела, и он великолепен. Я бы дала ему лет двенадцать.
– А ему только девять! Черт возьми, его отец – настоящий здоровяк, такой дюжий. Сегодня его тут нет, он поехал за сырами на остров Орлеан. Ты его еще увидишь. Именно широкие плечи его и спасли – его отправили в Канаду… Решили сделать палачом…
Жанина Гонфарель понизила голос:
– Мы об этом стараемся не вспоминать. Но ты же понимаешь, я привечаю удачу, откуда бы она ни пришла. С удачей не шутят. Эти господа из Вест-Индской компании нигде не могли найти для колонии палача. Все отказывались. Быть палачом в Канаде – это никого не прельщало. Вот им и приходилось довольствоваться услугами всяких слабаков, которые даже не могли как следует затянуть винты испанского сапога, не говоря уже о том, чтобы поднять топор или во время повешения натянуть веревку. Чего тебе, болван? – вскричала она, заметив, что в комнату вошел слуга из трактира. – Разуй глаза! Ты что, не видишь, что я разговариваю с дамой из Верхнего города?
– Хозяйка, там их двое на улице, они говорят, что замерзли.
– Должно быть, это лакеи госпожи де Меркувиль, носильщики моего портшеза, – вспомнила Анжелика.
– Но мы не имеем права впустить их и налить им выпить без письменного разрешения их хозяина.
– Я им разрешу и заплачу за выпитое, – предложила Анжелика.
Но, поговорив с госпожой Гонфарель, она предпочла отпустить и носильщиков с портшезом, потому что невозможно было предугадать, когда они закончат предаваться воспоминаниям.
Между тем госпожа Гонфарель вспомнила о своих прямых обязанностях. Когда ее помощник вышел, она объявила Анжелике, что они перебираются на ее «наблюдательный пост», что, однако, не помешает им беседовать, есть и пить.