Анжелика и дьяволица - стр. 96
– Откуда вы знаете?..
– Я чувствую… Хотя нынешней зимой, перед тем как отправиться в путь, я слышала о вас в Париже. О господине де Пейраке упоминали как о дворянине, склонном к авантюрам, чьи затеи угрожают поселениям Новой Франции. Говорили, будто осенью он привез туда пополнение гугенотов и очень красивую женщину, но никто не мог с уверенностью утверждать, что вы его супруга. Да и так ли это? Впрочем, мне-то какое дело… Я всегда буду помнить то впечатление, которое испытала, увидев вас на берегу. Такую прекрасную и внушающую доверие, среди незнакомых и суровых мужских лиц. И ощущение, что вы особенная, не такая, как все женщины…
Помолчав, Амбруазина мечтательно добавила:
– И он тоже особенный…
– Кто – он?
– Ваш супруг, граф де Пейрак.
– Разумеется, особенный, – улыбнулась Анжелика. – Потому-то я и люблю его!
Она мучительно искала какую-нибудь уловку, чтобы подвести Амбруазину к разговору о замужестве Королевских дочерей.
– И все же, сударыня, вопреки обстоятельствам, при которых вы здесь оказались, Голдсборо не слишком разочаровал вас?
Герцогиня вздрогнула и быстро взглянула на Анжелику. Срывающимся от волнения голосом она спросила:
– Так вы не хотите называть меня Амбруазиной?
Анжелику удивили ее слова.
– Если вы желаете…
– А вы нет?
– Мы достаточно хорошо знакомы для этого?
– Можно почувствовать себя близкими при первой встрече.
Герцогиню де Модрибур била крупная дрожь, казалось, она глубоко опечалена.
Она отвела глаза и теперь через открытую дверь вновь вглядывалась в морской горизонт, словно на него была единственная ее надежда.
– Голдсборо? – наконец пробормотала она. – Нет! Мне здесь не нравится. Здесь я чувствую, что живу несвойственными мне страстями, и невольно испытываю смущающие искушения, отчаяние и сомнение. А также опасения, что здесь я узнаю, что до прибытия сюда моя жизнь блуждала в пагубных направлениях.
Ее догадка, возможно, имела основания. Оказавшись вне привычной монастырской атмосферы, под жестокими ветрами Голдсборо, молодая вдова, вероятно, начинала догадываться, что есть иная жизнь, которую она могла бы познать: более теплая, более счастливая.
Анжелике не хотелось углубляться в спор. Личность герцогини де Модрибур представлялась ей крайне чуждой, хотя в глубине души она могла понять, что мучает Амбруазину и даже что сломило и сделало ее несколько странной.
Анжелика испытывала сострадание, однако вряд ли она могла давать советы этой гибнущей душе, которой лучше было бы оставаться в полумраке и запахе ладана исповедален церкви Сен-Сюльпис, чем отправляться в чересчур суровые первобытные края.