Аня из Авонлеи - стр. 19

– О! – Аня сложила руки, затрепетав от волнения. – Вы ведь возьмете их, Марилла, правда?

– Не знаю, – сказала Марилла довольно резко. – Троюродное родство – не такое уж серьезное основание рассчитывать на подобную услугу. Заботиться о двух шестилетних детях – ужасная ответственность!.. Пожалуй, я не против взять Дору: она добрая и послушная девочка. Но этот Дэви – страшный неслух.

Аня любила детей и всем сердцем сочувствовала этим шестилетним близнецам. Воспоминания собственного сиротского детства все еще жили в ней. Она знала, что единственным уязвимым местом Мариллы была ее суровая приверженность всему, что она считала своим долгом, и потому умело повела атаку в этом направлении.

– Если у Дэви дурные наклонности, то тем больше он нуждается в правильном воспитании. Если мы не приютим этих детей, то кто знает, к кому они попадут и как это на них повлияет? Предположим, их возьмут ближайшие соседи Мэри – Спротты. Но, по словам миссис Линд, страшнее богохульника, чем Генри Спротт, свет не производил, а дети его в жизни не скажут слова правды. Ужасно, если близнецы столкнутся с подобным примером… Или предположим, они попадут к Уиггинсам. Говорят, что мистер Уиггинс продает все, что только можно продать, и держит семью на одном снятом молоке. Ведь вы, Марилла, не хотели бы, чтобы ваших родственников морили голодом, пусть даже это всего лишь троюродное родство? Мне кажется, что взять этих детей – наш долг.

– Полагаю, что так, – согласилась Марилла мрачно. – Пожалуй, я скажу Мэри, что возьму их. Но ты напрасно так сияешь, Аня. Для тебя это будет означать дополнительную работу. Из-за глаз я не могу и иголку в руки взять, так что тебе придется шить на них и чинить их одежду.

– Терпеть не могу шитья, – сказала Аня спокойно, – но если вы согласны взять этих детей из чувства долга, то я буду шить для них из чувства долга…

Дорога из Графтона в Авонлею после похорон Мэри Кит стала тяжелым испытанием для Мариллы. Если Дора смирно сидела рядом с ней в кабриолете, то Дэви, казалось, был одержим страстью к вечному движению. Заставить его сидеть спокойно оказалось не в силах Мариллы, и она дрожала от страха, что он упадет прямо под колеса и сломает себе шею. Наконец она пригрозила выпороть его, когда привезет домой. Тогда Дэви вскарабкался ей на колени, не обращая внимания на вожжи в ее руках, закинул ей на шею пухлые ручки и стиснул ее в объятиях, словно медвежонок.

– Не верю, что вы станете пороть маленького мальчика только за то, что он не может сидеть смирно, – сказал он, чмокая ее морщинистую щеку. – Разве вам не было ужасно трудно сидеть смирно, когда вы были маленькой?