Антоновка - стр. 33
Больше года у Арины был друг. Он научил её рисовать и тонко затачивать карандаши, так что грифелем при желании можно было насквозь проткнуть не только муху, но и мышь. Ему было плевать, если Арина грубо выражалась, ходила лохматая и не ела в обед суп, главное, могла нарисовать влажный нос собаки и пыль в солнечном луче.
В кособоком саманном доме не было телевизора и радио, даже книжек не было, только краски и холсты. Но Арина предпочитала карандаши. Дед Данил рисовал гуашью, мосбытхимовскими тюбиками и даже её школьной акварелью, часто одну картину поверх другой. Были в его доме и пятислойные портреты. Сквозь розоватую пастельную кожу, будто сквозь дымку, проглядывали лица ранее запечатлённых людей.
После его смерти несколько холстов оказались в картинной галерее на Школьной улице, но большая часть переехала на их чердак. Хатку в Степном заколотили, решили в будущем выставить на продажу, если крыльцо и крыша окончательно не сгниют. Прямых наследников дед Данил не оставил.
Раскрыв блокнот, Арина подняла его перед собой и развернула к дереву.
– Это я Лёшку нарисовала. Он не всегда идиот, бывает и такой, интересный. А это… – не опуская блокнот, она перелистнула страницу, – это Француз. То есть Филипп Черных. Это он с Настькой выдувал самодельные мыльные пузыри.
Она опустила блокнот, посмотрела на собственный рисунок и вздохнула. Тут же нос защекотало яблочным воспоминанием, перед глазами промелькнуло серебристое от снега поле и рука, держащая смятую сигарету. Арина затаилась в надежде уловить ещё что-нибудь личное дедушкино, но воспоминание развеялось, словно туман. Вздохнув, она снова подняла блокнот.
– Это гармонь Лёхача без самого Лёхача. Он ещё в Москве. Звонил недавно с телеграфа. Вроде скоро вернётся. – Снова зашелестели страницы. – Это Селёдка…
За спиной раздался голос Филиппа:
– А это Афганец? Надо же! Похож.
Блокнот выпал из рук Арины прямо на траву. Филипп поднял его и бросил короткий взгляд на яблоню.
– Прости. Не хотел напугать.
– Что ты тут делаешь?
– Искал Настёну. Бабушка Вася сказала, что она в сад убежала.
– От тебя?
Филипп замялся.
– Кажется, она на Ксюшу обиделась.
Арина прижала закрытый блокнот к животу и замотала головой.
– Здесь её точно не было. Я не видела, – закончила она уже не так уверенно. Настёну она вполне могла проворонить, слишком глубоко погрузилась в воспоминания.
Филипп вгляделся в цветущие деревья.
– Может, в дом пошла.
– Может. – Арина смотрела на него снизу вверх, но при этом с вызовом, всем своим видом транслируя угрозу.
– Никому не говори.
– Что ты так красиво рисуешь? – Он едва улыбнулся. – Очень красиво. Ксюша в школьном конкурсе художников собирается участвовать, но ей до тебя далеко. Афганец один в один получился. Даже взгляд вооружённый.