Антония де Вельвиче. Читающая души - стр. 55
Разговор пришлось прервать, так как раздался звонок от ворот. Вернулся один из молодых гостей, и Олаф без лишних вопросов впустил его в дом. Далее молодой человек, комкая в руках шляпу, жаловался на сломанный кэб и просил разрешения позвонить и вызвать другого извозчика, Антония уверяла его, что уже слишком поздно и предлагала остаться ночевать у неё в доме. А то мало ли, бандиты, приличного лорда им ограбить ничего не стоит, да ещё по темноте, и ехать далеко.
***
Олаф их расшаркивания слушать не стал, только поинтересовался, требуется ли ещё что-то от него, и хозяйка жестом его отпустила. Дворецкий пощёлкал амулетом, проверяя, что все двери и окна в доме заперты, а после заперся у себя и тут же прямо в одежде рухнул в кровать.
Безумный день! Как же он устал, и насколько переволновался. Да он перед последним судом, даже зная единственный вариант приговора, нервничал меньше. Быть может, действительно было проще на плаху? Хмыкнув собственной шутке, Олаф заставил себя подняться и какое-то время провёл в соседней комнате над бумагами и учётными книгами. Он замучился бегать по поместью, следя за толпой пригнанных агентством слуг, на присутствие которых амулет реагировал нервной дрожью. Слишком много всего одновременно происходило в доме. Но он успел! Справился! И, похоже, хозяйка даже не сердилась за его промах.
Хм, интересно, а в какой лавке предложат лучшую цену за бутыль этого вина?
***
Утро началось у Антонии с яркого света в лицо, запахов сада и прохладного ветра. Одеяло таинственным образом с неё исчезло, и пришлось отрыть один глаз, чтобы выяснить, кто такой наглый посмел её разбудить. Оказалось, это Олаф, который помимо похищения одеяла успел раздвинул шторы и распахнуть окно.
— Доброе утро, миледи, — с невозмутимым видом произнёс дворецкий. На тумбе у кровати стоял поднос, и Олаф наливал в маленькую чашечку крепкий сладкий чай, как любила хозяйка. — У вас в час бани, потом маникюр и парикмахер, вы просили разбудить заранее.
— А который час? — зевнула Антония, садясь на край кровати. Потянулась, снова зевнула и приняла из рук дворецкого чашку ароматного напитка, игнорируя возмущенное сопение за спиной.
— Скоро двенадцать, миледи, — вежливо кивнул Олаф. Он уже давно уяснил, что лично для него безопаснее и предпочтительнее разбудить хозяйку во сколько она того пожелала, чем следовать каким-то дурацким никому не нужным правилам приличий. Что он лично по утрам стягивает с неё одеяло, никто, кроме них двоих, не узнает, а заспанная мордашка леди и помятая пижама — не самое страшное и странное, что он видел в жизни. У миледи хотя бы не было дурацкой привычки спать обнажённой, которая, похоже, водилась у её гостя.