Аничкина иколе. Приключения Руднева - стр. 30
– Эта телеграмма обошлась ей в полтора рубля. Вам не кажется странным такое мотовство?
– На фоне того, что она вытворила, нет!
– Ну, хорошо, допустим. Но почему она просто не оставила записку?
– Откуда же мне знать?! Да и какая разница! Записка! Телеграмма!
– Разница в том, Юлия Павловна, что записку пишут от руки и по ней можно узнать или не узнать почерк. Кроме того, записка – это эпистолярное произведение, и у каждого человека есть стиль его составления, поэтому по записке можно понять, писал её человек своим умом или под диктовку. А вот с телеграммой подобных выводов сделать никак нельзя, ни почерка, ни стиля.
Опросина уставилась на Руднева в онемелом потрясении.
– Боже мой, Дмитрий Николаевич! Я сперва подумала, что вы подозреваете Раису Тимуровну в причастности к похищению Стефки, но вы, кажется, считаете, что с ней могло произойти несчастье?
– Я ничего не считаю, Юлия Павловна. У меня нет никаких оснований что-либо считать в отношении исчезновения вашей воспитательницы. Я лишь отмечаю странности: совпадение времени исчезновения Стефки и Абашевой, многословная телеграмма вместо записки, да и сама опереточная причина внезапного бегства. Однако, всё это может ничего не значить, и ваша бывшая воспитательница и в правду, возможно, нашла своё счастье в объятьях страстного поручика. Случалось мне и более нелепые история знать.
Слова Руднева о нелепых историях Юлию Павловну не успокоили.
– Да нет же, нет! Как я сразу не догадалась! – сокрушённо вскликнула она. – Это же очевидно! Произошло несчастье! А я еще смела так низко о ней думать!
Дмитрий Николаевич более утешать Опросину не стал, тоже подозревая, что в деле с Раисой Тимуровной что-то явно нечисто.
– Юлия Павловна, – мягко заговорил он, пользуясь минутой душевного смятения суровой начальницы, – Я очень вас прошу, подумайте. Может, за последнее время ещё что-то странное в школе происходило? Не обязательно день в день с исчезновение девочки. Возможно, раньше или позже? Я не прошу вас дать мне ответ сейчас, просто подумайте, вспомните. Пусть это будет что-то незначительное. Не бойтесь завалить меня чепухой. Лучше я отмету десяток не имеющих к делу пустяков, нежели я пропущу что-то действительно важное.
– Хорошо, – пообещала Юлия Павловна. – Я подумаю…
Первый урок Дмитрия Николаевича в Аничкиной иколе подходил к концу. У всех восьми учениц, у кого лучше, у кого хуже, в альбоме было нарисовано яблоко с вырезанной долькой и разметавшимися по трём плоскостям тенями. Руднев ходил между парт, придирчиво рассматривал работы, поправлял неточные линии и неуверенную штриховку.