Аничкина иколе. Приключения Руднева - стр. 25
Глава 5
Дмитрий Николаевич вошёл в класс и оробел.
Вообще-то Руднев всегда легко находил общий язык с людьми вне зависимости от их возраста, пола и положения в обществе. Его неизменная спокойная и уважительная манера общения располагала к нему людей, а сам же он, державший в разговоре известную дистанцию, умудрялся сохранять ровность при любой беседе, что также способствовало установлению доверительности.
Опыт взаимодействия с детьми у Руднева был тоже вполне успешный, но небогатый, и ограничивался поверхностным общением с чадами его знакомых, да иной раз – с уличными мальчишками, если это оказывалось необходимым в ходе расследований. Дмитрий Николаевич разговаривал с детьми без свойственных большинству взрослых снисходительности или сюсюканья, и потому в разговоре с ним дети чувствовали себя свободно, не замыкались и не тушевались.
Что до преподавания, то и тут определённый опыт у Руднева и вправду имелся, но любительские дружеские уроки давал он несистемно и преимущественно людям взрослым, чаще всего дамам.
Восемь пар детских глаз выжидательно смотрели на Дмитрия Николаевича. В иных взглядах читалось любопытство, в других – испуг, но во всех без исключения отчётливо виделось откровенное восхищение. Усмотрев это, Руднев совсем уж смешался и подумал, что Юлия Павловна, по всей видимости, не так уж и сгущала краски, говоря о возможном эффекте от его появления в жизни воспитанниц.
Дмитрий Николаевич вдохнул, собрался, придал лицу строгое выражение, а голосу – сдержанную холодность.
– Добрый день, барышни! Извольте садиться. Я ваш новый учитель изобразительных искусств. Меня зовут Дмитрий Николаевич.
Девочки тихо присели за расставленные в полукруг парты для рисования, скромно потупившись, но украдкой продолжая пожирать своего нового учителя глазами.
Это были воспитанницы третьего года обучения, одногодки Стефки Ненадович. Так уж получилось, что первый урок у Дмитрия Николаевича оказался именно в этом классе, и теперь он немного жалел об этом, поскольку собственное его волнение, которого он от себя и не ожидал, мешало его первому, и как он по опыту знал, самому важному впечатлению от свидетелей. Впрочем, воспринимать восемь двенадцатилетних девчонок как свидетелей у него тоже никак не получалось. Руднев снова вспомнил Опросину и её негативную оценку плана господина Ярцева, и был вынужден признать, что в этот момент готов был с ней согласиться.
– Сегодня мы обратимся к вопросу изображения объёмной фигуры на плоскости за счёт проекций и теней, – заставил себя продолжить Дмитрий Николаевич, он очень надеялся, что встав на художественные рельсы, обретёт свою обычную уверенность.