Ангел-мститель - стр. 8
– Ну, не знаю, – нерешительно ответила та. – Я за ней ничего такого не замечала – тихая, спокойная, даже вежливая…
– Вежливая? – взвилась Нина Петровна. – Она тебе «Здрасте» процедит, да глянет сверху вниз, как на бурьян придорожный – в институте она, понимаешь, выучилась. Она хоть раз с кем остановилась, поговорила о чем-нибудь? Нет, куда уж там – не о чем ей с нами разговаривать! А тихой и спокойной любая за мужем-министром будет. Вот квартиру хоть возьми. Они, небось, в своем министерстве в очереди на нее не стояли, это мы с тобой двадцать лет ждали, чтобы свое жилье получить. Так ей еще и тех пайков, что муж домой таскает, мало – и в магазине норовит у простого человека кусок из горла вырвать.
– Да что тут говорить, – заразилась ее страстным негодованием соседка, – вон на выходные на рынок ездят – могли бы всю машину продуктами забить, на всю неделю отовариться. Чтобы хоть после работы в магазине не толклись.
– Так я же тебе и говорю – я после нее взять хотела, так ей жалко стало сказать, что я вместе с ней очередь занимала, – почувствовав поддержку, с еще большей готовностью подхватила Нина Петровна. – За детьми она спешила! То-то ее до сих пор не видно…
Вжав голову в плечи, та, которую позже назвали Мариной, ринулась к подъезду, волоча за собой детей. Лишь бы они не поняли…
Заметив ее, соседка толкнула Нину Петровну локтем под бок. Они замолчали, сверля ее враждебным взглядом. Но, войдя в подъезд, она все же успела расслышать продолжение разговора.
– Да пусть кому хочет, тому и рассказывает, – фыркнула Нина Петровна. – Меня со стройки не уволят – кто им тогда квартиры строить будет…
В этот момент пришел, к счастью, лифт. Шагнув в него, она подождала, пока зайдут дети, и быстро захлопнула дверь.
– Этих теток я тоже перееду, – мрачно буркнул сын.
– Немедленно прекрати всякую чушь нести! – взорвалась она, и к ее огромному удивлению сын ничего не ответил.
Дома она быстро отправилась на кухню – до приезда мужа оставалось совсем немного времени. Разогревая ужин, она вновь мучительно переживала случайно услышанный разговор. Ей было стыдно, что и дети его слышали, и обидно, что в ее неумении врать усмотрели презрительное равнодушие к окружающим, и горько, что она сама не сумела найти достойных слов для ответа. Первой мелькнула мысль рассказать о случившемся мужу.
В самом деле, его семью ни за что ни про что унизили – неужели не найдет он способа укоротить язык желчной сплетнице? Таких, как она, только криком и можно приструнить, если ей в обычной, спокойной речи пренебрежение слышится.